Сотня. Смутное время - Эльхан Аскеров

шкатулку видишь? – ткнул Святослав пальцем в нужном направлении. – Прибери. Для тебя приготовил. На сундуке бурка. В ней оружье всё, что тебе оставляю. Сам сложил да увязал, – закончил старик, осторожно прихлёбывая чай. – И вот ещё. Чётки эти. Тоже забери. Их многие знают, так что никто не посмеет напраслину сказать, что ты сам всё забрал. Знают, чётки эти я хранил пуще глазу. Их сын мой из Персидского похода привёз.

– Кто захочет ославить, скажет, украл, – буркнул Матвей, которому всё это начало категорически не нравиться.

– Не скажет. Только я знал, где они хранятся. После, на сороковины, в дом зайди и в подпол спустись. Там, по левую руку от лестницы, третью снизу полку примешь. За ней тайник будет. Всё, что найдёшь, себе забери.

– Погоди, дедушка. А внучка как же? – не понял Матвей.

– Ей отдельно приготовлено, – отмахнулся Святослав. – Небось не обижу. Чай, родная кровь. Только учти, полку ту так просто не сковырнёшь. Прежде её от себя, в стену толкни, а после вниз и на себя. Тогда она сама выскочит. И главное, тризну не забудь. На третий день от похорон.

– Что для тризны потребно? – быстро уточнил Матвей.

– Елизар знает. Он всё потребное добудет. Ты только сам приди, – вздохнул старик.

– Буду, дедушка, – решительно кивнул парень.

– Ты только не удивляйся ничему и делай, что казаки велят. Тогда всё добре, как нужно будет.

– Сделаю, дедушка.

– Иди, встречай, – вдруг прислушавшись к чему-то, усмехнулся Святослав. – Приехали. А после прибери тут.

Вскочив, Матвей вышел на крыльцо и с ходу увидел подъезжающую к хутору телегу, на которой сидели двое. Крепкий мужик средних лет и женщина лет сорока. Распахнув ворота, Матвей жестом указал казаку, куда именно ставить транспорт, и, закрыв створки, встал у крыльца. Женщина, сойдя с телеги, не спеша осмотрелась и, повернувшись к парню, негромко спросила:

– Ты, что ли, Матвеем будешь? Григория Лютого сын?

– Он самый и буду, – с достоинством кивнул парень.

– Верно, дед сказывал, приметный. Не перепутать, – удивлённо хмыкнула казачка. – Ну, веди в хату, раз уж он тебя первым позвал.

– Я ему только по искусству воинскому наследник. Остальное твоё, – твёрдо ответил парень, поднимаясь на крыльцо. – Мне чужого не надобно.

– Дед, небось уже и оружье всё собрал, – понимающе усмехнулась женщина.

– Сам всё в бурку увязал, – кивнул Матвей, открывая дверь и сторонясь, чтобы пропустить её в дом первой.

Войдя, женщина подошла к лежанке и, окинув лавку с угощением к чаю внимательным взглядом, устало проворчала:

– И тут первым успел.

– Не ворчи, Марья, – тихо, но очень твёрдо ответил ей Святослав. – Уж прости, но на мужа твоего надёжи не много. Хоть и казак, а всё одно не вой. Так, больше уж крестьянин.

– Опять ты, дед, за своё, – скривилась женщина.

– Помолчи, – жёстко оборвал её старик. – Знаю, что говорю. Матвей, даром что молод, успел и науку мою пройти и защитником при мне побыть. Так что не пустые мои слова. Я бы, право слово, ему всё оставил, да не возьмёт. Не тот человек, чтобы на чужое добро зариться. В общем, как я прежде сказывал, всё, что в хате, твоё. А что я отложил да увязал, он заберёт. Тебе то и не нужно.

Слушая их разговор, Матвей быстро убирал с лавки остатки их чаепития. То, что между дедом и внучкой не всё ладно, было понятно с первых слов, но дальше началось то, чего парень опасался больше всего. Вошедший в дом мужик неприязненно покосился на него и, не раздумывая, тут же принялся осматривать полки и сундуки. Глядя на него, Святослав только презрительно усмехнулся.

Вернув лавку на место, Матвей отошёл в сторонку, чтобы не мешать разговору родичей, но едва только он уселся рядом с увязанной буркой, как муж Марьи, подойдя, решительно потребовал:

– Развязывай, смотреть будем, что там.

– Только тронь, прокляну, – грозно отозвался Святослав, сверкнув взглядом так, что даже Матвей невольно поёжился. – То не твоего ума дело.

– И правда, Лукьян, уймись, – повернулась казачка к мужу. – Дед там сам всё складывал.

– Всё одно проверить надобно. Может, этот чего лишнего сунуть успел, – упрямо ответил мужик.

– Ты меня смеешь вором называть? – мрачно поинтересовался Матвей, медленно поднимаясь.

– А я и знать не знаю, кто ты такой, – фыркнул мужик.

– Я смотрю, тебе зубы жмут, – зашипел парень разъярённой гадюкой. – Так я это разом поправлю. Вместе с языком выплюнешь.

– Да ты, сопляк, и вовсе старших не уважаешь! – взъярился Лукьян, протягивая руку, чтобы ухватить парня за грудки, но в следующую секунду, грохнувшись на колени, взвыл дурным голосом, – Ой! Пусти! Пусти руку, сломаешь ведь, ирод!

– Я тебе, пёс брехливый, все кости переломаю, коль не уймёшься, – пообещал Матвей, слегка усиливая нажим.

* * *

Драки не случилось только потому, что в хату дружной гурьбой ввалилось несколько пожилых казаков. Едва завидев открывшуюся им картину, казаки дружно переглянулись и, покрутив головами, уставились на шедшего первым Елизара.

– Вовремя поспели, – усмехнулся тот, расправляя усы. – Пусти его, Матвей. Зашибёшь ненароком, после лечиться устанет. А ты, Лукьян, до седых волос дожил, а ума так и не нажил. Нашёл, на кого прыгать. Иль ты решил, что наследник по искусству воинскому, это просто брех собачий?

– Уйми его, Елизар, руку ведь сломает, – проскулил скрученный озверевшим Матвеем мужик.

– И правда, пусти его, казак, – устало попросила Марья.

– Прочь поди, – рыкнул Матвей, одним движением отталкивая от себя подлеца. – А ещё раз на пути моём встанешь, забудешь, как хлеб жуют. Одной юшкой питаться станешь.

– Уймись, Матвей, – тихо попросил Святослав, едва заметно улыбаясь.

Откинувшись на высоко поднятые подушки, он наблюдал за этим противостоянием с явным удовольствием. Оглянувшись, Матвей вдруг с изумлением понял, что старику с каждой минутой становится всё хуже. Если в тот момент, когда он только приехал, старик говорил как обычно, ровно, спокойно, то теперь голос его звучал еле слышно, а по лицу разливалась смертная бледность.

– Присядь рядом, сынок, – всё так же тихо попросил старик.

В три шага оказавшись рядом с лежанкой, Матвей, недолго думая, опустился на колено, оставив край лежанки для стоявшей рядом Марьи. Чуть улыбнувшись, Святослав ладонью велел внучке присесть и, вздохнув, еле слышно произнёс:

– Мою волю вы знаете. Сделаете, как велено, и всё добре будет. Тебе, Марья, говорю. Не влезай поперёк. Пожалеешь. А ты, Матвей, просьбу мою сполни и живи спокойно. Елизар знает, что потребно. Ты только приди, когда срок придёт.

– Сполню, дедушка. Дядьке Елизару только позвать надобно будет.

– Позову, покоен будь, – негромко отозвался казак, делая шаг вперёд.

– Как уйду, ты, Марья, хозяйством займись. Остальное