Сотня. Смутное время - Эльхан Аскеров

оружие уже стало у него чем-то вроде строевой экипировки. Карабин и револьвер, а к ним всё остальное, включая пистолет собственного изготовления. Торопиться с пуском этого оружия в серию Матвей не хотел. Прежде нужно было выявить все детские болезни и быть уверенным, что пистолет не подведёт в бою.

Въехав в станицу, кузнецы от околицы отправились прямо на подворье. Закупленные продукты требовалось срочно убрать в подпол. Несмотря на осенний месяц, погода стояла всё ещё летняя. Так что, едва вкатившись во двор, казаки принялись первым делом разгружать дроги. Перетаскав всё закупленное, они распрягли коней и в четыре руки обиходив животных, занялись самым приятным. Раздачей гостинцев. Катины малыши получили по леденцу, а девочки ещё и ленты в косы. Брату досталась книжка с картинками.

Взрослых же женщин одаривали отдельно. Матвей, вручив матери цепочку, достал из кармана узелок с серьгами и, развязав его, протянул подарок невесте. Тихо ахнув, Катерина уставилась на его ладонь неверящим взглядом.

– Ты чего, Катюша? – насторожился парень. – Бери, это ж тебе. Или не нравятся?

– Это ж дорого, – растерянно пролепетала девушка.

– От, кулёма, – фыркнула Настасья, ловким движением смахнув с ладони серьги. – А ну, подь сюды, – велела женщина, усаживая её на лавку. – Это к свадьбе подарок, а ты – дорого, – ворчала она, быстро вдевая серьги ей в мочки ушей. – Привыкай, девонька. Мужья у нас не лентяи какие, а казаки рукастые. Мастера, каких поискать. Вот так. А ну, пройдись, – велела казачка, набрасывая ей на плечи снятый прежде платок.

Поднявшись, Катерина павой проплыла по хате, то и дело поворачиваясь к мужчинам то одним, то другим боком. Глядя на эту демонстрацию, казаки только улыбались, обмениваясь быстрыми одобрительными взглядами.

– Угадал, сын, – расправляя усы, усмехнулся Григорий. – И не тяжёлые, и к глазам.

– Старался, – усмехнулся парень в ответ.

– Благодарствуй, Матвей, – розовея от похвалы, пролепетала девушка.

– Носи на здоровье. Даст бог, не последние, – с улыбкой отозвался Матвей.

Дальше последовала баня. Катя с Настасьей затопили её, едва только дроги вкатились во двор, так что, прихватив чистое исподнее и пару жбанов с квасом, мужчины отправились париться. Следующий день был посвящён осмотру хозяйства и подготовке кузни к работе. Их не было в станице почти полторы недели, а за это время у соседей вполне могла случиться нужда в их услугах. Но как оказалось, всё было в порядке и срочной работы не предвиделось.

А ещё через день Матвей вдруг снова ощутил то самое чувство, которое заставило его отправиться на хутор. Уже понимая, что это не просто так, парень первым делом нашёл отца и, поделившись с ним возникшим опасением, отправился седлать Буяна. Григорий, отлично понимая, что всё это происходит не просто так, стоял на пороге кузни, молча наблюдая за сыном. Потом, когда Матвей сбегал в дом за оружием и уже приготовился сесть в седло, кузнец, подойдя, тихо посоветовал:

– Ты сын, не спеши обратно. Как бы там ни было, поговори с ним спокойно. Святослав дурного не посоветует. А мать я сам уйму и Катерине скажу, чтоб суеты не поднимала. Езжай с богом.

– Благодарствуй, бать, – коротко поклонился Матвей и, взлетел в седло, не касаясь стремени.

Со двора он выехал рысью, а за околицей перевёл Буяна на галоп. Уже через полчаса парень завёл коня под навес и, поднявшись на крыльцо, стукнул кулаком в дверь. Тихо скрипнув, створка приоткрылась, и Матвей, подобравшись, словно перед прыжком, осторожно вошёл в дом. Дед Святослав лежал на своей лежанке, перебирая мозолистыми пальцами длинные янтарные чётки. Увидев парня, старик тепло улыбнулся и, указав ему на табурет у лежанки, тихо спросил:

– Зов услышал?

– Услышал, дедушка, – так же тихо отозвался Матвей.

– Угадал пращур. Не каждому дано его слышать. А ты сразу почуял. Побудь рядом. Недолго уж осталось. Даст род, и внучка поспеет. Прежде она тоже меня завсегда слышала. А я ещё прежде тебя позвал. Знал, что ехать дольше.

– Сумеет ли? – засомневался Матвей. – Там ведь дети, хозяйство. Так просто не бросишь.

– Сумеет. Муж ейный о пасеке моей который уж год мечтает, – усмехнулся старик.

– Не загубит?

– Не должен. Мужик с головой и руки на месте. Того мёда, что я качаю, уж точно не будет, но и у него неплохой получится.

– Ну, дай-то пращур, – вздохнул Матвей. – Может, самовар спроворить? Я там баранок свежих привёз, – осторожно предложил он.

– А поставь, пожалуй. Где что лежит, сам знаешь. Мне уж, прости, не встать.

– Лежи, дедушка. Я быстро, – вскочил парень.

Растопив на крыльце самовар, он метнулся на кухню, где хранились горшочки с разными сортами мёда, и, вывалив привезённые баранки в глубокое глиняное блюдо, резко остановился. Прежде всё это просто ставилось на стол, а теперь нужно было что-то срочно придумать, чтобы организовать застолье у лежанки. Оглядевшись, Матвей подхватил от стены широкую лавку и, аккуратно поставив её рядом с лежанкой, принялся выставлять всё собранное.

Принеся с крыльца закипевший самовар, парень поставил его на лавку и, оглядев получившийся натюрморт, удовлетворённо кивнул. Всё было так, как обычно и бывало в прежние его приезды.

– Присядь, сынок. Добре всё, – улыбнулся старик, откладывая чётки.

– Дед, а ты уверен, что время пришло? – осторожно спросил Матвей, наливая чай в кавказский стаканчик. – Может, приболел просто?

– Нет, Матвей. Всё. Срок пришёл, – качнул головой старик. – Я ведь не от себя это говорю. Такие как я свой срок точно знают. Да ты не журись. Я уж давно небо копчу. Хватит. Да и устал я. А с тобой всё добре будет. Родич присмотрит. Нужен ты ему. Помнишь, ты меня спрашивал, можно ли будет сынам твоим стрелу громовую носить?

– Конечно, помню.

– Порадовал ты тем спросом пращура. Надежду дал. Мы тогда долго говорили. Запоминай. Как придёт срок, сыну вели мысли все отринуть и только про пращура помнить. После сам его позови и стрелу сыну на выю надень. А потом ладонью к груди его прижми. Не получится у меня научить тебя правильно отвар готовить. Ты трав нужных не знаешь. Да и опасно это, коль противного отвара не дать после. Так что придётся тебе как первые вои сыновей посвящать.

– А в чём разница? – не понял парень.

– Без отвара они его слышать не смогут. Хотя пращур твой, Елисей, умел. А у тебя его кровь. Так что всё может быть. Вот, держи. Сам надень, – закончил старик, доставая из-под подушки кремнёвый наконечник стрелы на тонком шёлковом шнурке. – Прежде я его носил.

– Благодарствуй, дедушка, – сглотнув вставший в горле ком, поклонился Матвей.

– Не на чем. Вон там, на полке,