Кинжал Немезиды - Дмитрий Чайка

Телодвижения были такие, что и дурак поймет. Рядом с ними валялись куски олова и меди, которые и были, в общем-то, главной темой этого разговора.

В сухом остатке все выглядело так: народ сетулов, населявший эту землю, олово добывал издревле. Они продавали его соседям на юге, а те взамен поставляли им медь. Товар шел от селения к селению, потому как никаких купцов тут отродясь не бывало, а соответственно, и купеческих караванов тоже. Товар шел долго, но именно так весь западный берег Иберии от Столпов на юге и до моря на севере и получал бронзу. Олова сетулы добывали немного, потому как много им без надобности. Брали они его ровно столько, сколько было нужно, а потому запасов у них почти нет. Но если понадобится, то за красивую посуду, бусы и оружие они намоют его столько, сколько захочет дорогой друг Одиссей. Главное, чтобы вина привозили побольше. У них тут, на севере, вина своего нет. Сетулы медовуху и вонючую брагу пьют.

— Остаемся! — решительно произнес Корос, и Одиссей пьяненько кивнул.

— Они пойдут олово добывать, — промычал он почти неразборчиво. — И мы с ними пойдем.

— А зачем? — удивился Корос.

— Так у них тут ни ослов, ни лошадей нет, — зевнул Одиссей, погружаясь в дрему, — а корзины кому-то тащить нужно. Мыть песок в ручьях — дело небыстрое. Не знаю, как ты, а я тут зимовать не хочу.

— А я хочу, — решительно ответил Корос. — Я как раз за зиму здешний язык выучу.

Но Одиссей его благородного порыва не оценил. Он уже крепко спал, утомленный торговыми переговорами. Он отдавал им всего себя без остатка.

1 Существует мнение, что финикийцы ходили в Британию за оловом еще в Бронзовом веке, но данная гипотеза не доказана ничем. Первая колония финикийцев на Атлантическом побережье, Гадир (Кадис) по легенде была основана в 1104 году до н.э. Но данная дата оспаривается учеными как бездоказательная. Гадир был основан не ранее IX века до н.э. С высокой долей вероятности, на островах, где поставили город, ранее располагалась стоянка кораблей и перевалочная база без постоянного населения.

2 В этой местности еще не было городской цивилизации. Тартесс как мощное царство сложился гораздо позднее, под влиянием контактов с финикийцами и с началом интенсивной торговли со Средиземноморьем. Тем не менее, здесь уже добывали медь, серебро и свинец, а из более северных районов везли олово. В описываемое время на юго-западе Испании существовала так называемая культура полей погребальных урн (Cogotas I / «прото-Тартесская» культура) или ее локальный вариант. Бронзу там знали и широко использовали.

Глава 22

Год 4 от основания храма. Месяц восьмой, Эниалион, богу войны посвященный. Безымянный островок у побережья Египта, позже названный Фарос.

Мой шатер разбит прямо на острове, в семи стадиях от берега. Таков договор с фараоном Рамзесом. Я здесь один, и он тоже прибудет один. Мой флот выстроился дугой и лег в дрейф, а флот Египта выполз из Канопского рукава и черепахой тащится вдоль берега. Тут недалеко, километров десять. Царская ладья видна издалека. Минимум функциональности и максимум нелепой роскоши, которой меня пытаются удивить.

Немалый корабль выкрашен в белый цвет и расписан соколами и головами Анубиса. У загнутого вперед носа — два глаза Уджат, всевидящее око Гора. Прямоугольный парус сделан из белоснежного льна, а весла выкрашены в синий цвет в стиле дорого-богато. На корме стоит шатер, в котором восседает на троне Господин Неба, любимец Маат и Могучий бык в одном лице. Сын бога и сам живой бог. Он недвижим, как статуя, а его надменная физиономия полностью лишена мимики. Да-а… тяжела работа у фараона. Я бы так не хотел.

Барьерный островок, закрывающий вход в бухту, совсем неширок, шагов пятьсот, не больше. Он вытянут в длину и совершенно пуст. Только редкие кусты цепляются корнями за его камни. Он просматривается насквозь, и даже полог моего шатра открыт настежь. Здесь нет никого, кроме меня, а потому царская ладья очень скоро тычется носом в песок. Египтяне не увидели опасности для своего повелителя. Раздалась протяжная команда, и через несколько минут его величество снесли на носилках по сходням и поставили на песок. Слуги отползли назад, скрючившись в поклоне, а Рамзес пошел в сторону шатра, где я и восседал с кубком в руке. Я упорно учил язык египтян два последних года. Думаю, разговор у нас получится.

Мне нужно было его удивить, и я попытался. Именно поэтому помимо золотой посуды и резной мебели здесь стоял столик, и к этому-то столику и прикипел взглядом Рамзес. Он, кстати, оказался так невежлив, что даже не поздоровался. А на золотую посуду фараон не взглянул. Наверное, у него своей девать некуда.

На небольшом столике разместили макет деревушки с рядами пальм, реку и маленькое водяное колесо. Его вращал хомяк, привезенный откуда-то из Сирии. Ленивая скотина, он решил отдохнуть в самый неподходящий момент, и поэтому я крутанул колесо рукой, и он снова начал перебирать своими коротенькими лапками. Колесо провернулось, крошечные ведерки набрали воду, которая потекла в такой же крошечный акведук, а тот понес воду к пальмам, что росли на возвышенности. Оттуда вода пошла назад по маленьким каналам, вновь наполняя искусственную реку.

— Приветствую тебя, мой царственный брат, — решил я проявить вежливость. — Я смотрю, тебя заинтересовала это игрушка. Это мой подарок тебе. Хотя я же передал твоему чати чертежи. Он должен был тебе их показать.

— Да-да, конечно… — Рамзес с трудом оторвался от вида текущей воды и уставился на меня.

Я видел его пару лет назад, и тогда он показался мне молодым человеком. Вовсе нет. Ему совершенно точно за сорок, но он гладко выбрит, ухожен и явно очень силен. Потому-то и кажется издалека гораздо моложе своих лет. Широченное золотое ожерелье тянет вниз могучие плечи, а голову венчает военная корона хепреш, что должно как бы намекать на его решительные намерения. И даже парик вкупе с идиотской накладной бороденкой, похожей на кошачий хвост, не делает его смешным. Это очень серьезный мужик, проживший непростую жизнь.

— Приветствую тебя, царь Алассии, — снизошел он.

— Талассии, — поправил его я. — Страна моря. Так мы называем себя теперь. Алассия — это всего лишь Кипр, один из номов, или септов, как вы их называете. Кроме него у меня есть много других земель.

— Пусть будет так,