Кинжал Немезиды - Дмитрий Чайка

способ торговли, что подсказал царь Эней, без сомнения, очень действенный. Но его собственный нравится ему куда больше. Главное, чтобы вина хватило…

* * *

Три недели спустя. Место, известное теперь как залив Ортигейра, северное побережье Галисии. Испания.

Все побережье Иберии — это горы, причудливые бухты и коварные скалы, которые прячут свои зубы под фальшивой пеной волн. Идти тут ночью — нечего и думать, а найти удобное место для высадки очень и очень непросто. Потому-то корабль Одиссея заходил только в устья больших рек, которые здесь встречались куда чаще, чем в землях данайцев. Да и вообще, Иберия казалась ему весьма благодатной. И стада немалые ходят, и поля ячменя и проса колосятся. А все потому, что воды здесь куда больше, чем в Ахайе.

Напившись до умопомрачения, Одиссей узнал, что серебро и медь добывают где-то далеко на востоке, а олово — где-то далеко на севере. Оно идет сюда по цепочке племен, но кроме соседей вождь Бодо не знал никого, а дальше дня пути от своей деревни никогда не отходил. Ничего полезного он больше сообщить не смог, зато теперь Одиссей знал, сколько у него детей и внуков, и кто из его невесток скоро родит.

— Да как ты это узнать мог? — в сердцах выкрикнул Корос, а царь посмотрел на него снисходительно, как на ребенка.

— Бессмертные дали нам вино, парень, чтобы приоткрыть завесу великих тайн, — убежденно сказал он. — Тогда наш разум освобождается от земных пут и воспаряет к небесам. Когда два человека пьют вместе всю ночь, к утру они начинают понимать друг друга, на каком бы языке они ни говорили. Это величайшая из загадок, и тут точно не обошлось без вмешательства бога Дивонуса.

— Почему так думаешь? — заинтересованно спросил Корос.

— Да потому что когда я протрезвел, то из того, что он говорил, не понял ничего, — развел руками Одиссей. — Боги забрали свой дар.

— Надо же, — растерялся Корос. — А я и не знал, что так можно.

— А ты поплавай с мое, — фыркнул Одиссей.

У них еще пару раз получилось договориться с теми, кто живет на берегу. И чем дальше они шли на север, тем чаще им теперь попадалось олово и бронза. А пару раз им даже предложили золото. Стоимость рыболовных крючков и отполированных до блеска железных наконечников оказалась такова, что Одиссей даже пел, пересчитывая остатки товара. Его, кстати, было не так чтобы и очень много. Зерно и сушеная рыба занимали большую часть обширного трюма. Но если менять железо на олово по весу, то прибыль ожидалась просто чудовищная. В хороший год за пять сиклей олова давали сикль серебра, а в плохой они и вовсе ходили едва ли не наравне. Деды рассказывали, что когда-то это соотношение было один к пятнадцати, но кто поверит выжившим из ума старикам.

— Интересно, как государь догадался, что наконечники отполировать нужно? — удивлялся он. — И откуда узнал, что микенские бусы из синего стекла будут с руками рвать?

— Он сказал, что дикие народы любят все яркое и блестящее, — пояснил Корос.

— Тогда мои парни с Итаки тоже дикие, — хмыкнул Одиссей. — Вон, сидят и ножи свои натирают. Ну, прямо как дети!

— На восток берег уходит, — сказал Корос, который вместе со всей командой напряженно смотрел, как волшебная игла кружится на листике в чаше с водой.

— Да, — хмуро сказал Одиссей. — Там плохие воды начинаются. Царь Эней назвал их Бискайским заливом. Давай-ка найдем местечко потише и остановимся. Он ведь говорил, что здесь тоже олово есть, но только его куда меньше, чем на Касситеридах.

— Давай, — согласился Корос. — Находим удобную бухту и останавливаемся. Все равно свежую воду набрать нужно.

Бухта оказалась роскошной. Глубокой, тихой, и с чистой речкой, впадающей в ее воды. Здесь тоже жили люди, что совершенно неудивительно. Они оседлали холм, огородив его валами и невысокой стеной из едва отесанных камней. И вроде бы такое селение, каких путешественники видели множество, но при торговле с ними случилось то, чего еще не случалось за весь их нелегкий путь.

— Это оловянный самородок, — трясущимися руками протянул Корос неровный белесый слиток. — А это оловянная руда! — он показал на корзину, наполненную грязноватого вида крупным песком.

— Это? — заинтересованно произнес Одиссей, разглядывая серовато-бурые камешки с блестящими включениями. — Откуда знаешь?

— Мне господин ее показывал! — взволнованным голосом сказал Корос. — Он говорил, что олово тут есть, но оно в глубине этой земли. И что нам самим его нипочем не сыскать. Его в реках моют и в ямах добывают, если жила богатая.

— Значит, все-таки нашли мы тебя, земля Касситерида, — хищно усмехнулся Одиссей. — Услышали боги наши молитвы.

— Думаешь, не стоит дальше идти? — с сомнением посмотрел на него Корос.

— Вот тут у меня щемит, — Одиссей показал туда, где у него билось сердце. — У меня всегда так бывает, когда впереди беда ждет. И с каждым днем там щемит все сильнее и сильнее. Не пройти нам те воды, парень. Я в море с рождения, привык себе верить. Не пустят нас дальше боги, пропадем без следа. И вообще, нас за оловом послали, а не новую землю искать.

— И то верно, — задумался Корос. — Если олово здесь есть, останемся и наберем этой руды. Ты же сам видишь, богатая она. Мне тамкар Кулли рассказывал, что в Вавилон с востока именно руду и везут. Дробят, потом моют как следует, а потом везут на ослах. Там вроде бы места безлесные, угля не хватает плавить его.

— Тащите вино! — приказал Одиссей. — Торговать буду!

Корос нашел царя Итаки утром. Одиссей встретил его в круглой хижине, крытой соломой, пьяный вусмерть и обнимающийся с могучим бородатым мужиком по имени Ибра. Имя это означало «козел», и ничего обидного оно не значило. Напротив, козлов тут уважали, почитая за священное животное. И, как и в прошлый раз, Одиссей узнал не так много полезного, зато выяснил, как зовут сыновей уважаемого Ибры, имена его жен и всех баб, которых он огулял, когда был молод и горяч. Разговаривали они в основном с помощью рук и разнообразных телодвижений, которые ясно дали понять Коросу, как именно Одиссей узнал про баб и бурную молодость вождя.