Японская война 1904. Книга третья - Антон Дмитриевич Емельянов

войны, Славский не сомневался, что враг именно ударит. Он указал Кузякову, чтобы проехал чуть дальше — теперь морда «бранобеля» перекрывала сектора обстрела сразу из нескольких фанз.

— Видишь кого? — спросил Славский.

— Нет, — покачал головой Кузяков. — Может, гранату бросим?

— Куда? — поручик так и не смог понять, откуда именно донесся звук, а рядом было не меньше десятка фанз, из которых было бы так удобно открыть огонь.

— Может, во все и бросим? — предложил Кузяков, и Славский чуть не зарычал от обиды.

Все-таки он слишком много думает! Непозволительно много, когда нужно просто действовать. То, что хорошо еще в ближайшем тылу, когда нужно шевелить мозгами и реагировать на изменения обстановки, здесь, на передовой, где балом правят инстинкты, просто мешает. Возможно, и в этом все же прав Макаров: каждый хорош на своем месте.

— На ходу! — рявкнул Славский, и «бранобель» медленно пополз вперед.

Сам же поручик, накинув на плечо подсумок с гранатами, начал закидывать их в дома по пути, одну за другой. Выдернуть чеку, замахнуться, бросить. Если не попал, повторить!.. И только Славский почти поверил, что они накрыли затаившихся японцев, когда из следующей фанзы показалось черное дуло. Эти психи не сами спрятались и даже не пулемет сохранили в подвале, а целую пушку. Небольшую, конечно, горную, но, когда она смотрит на тебя прямой наводкой, от этого ничуть не легче.

Выстрел пришелся прямо на морду «бранобеля»… Последняя мысль, мелькнувшая в голове Славского: только бы не фугас, а шрапнель еще и пережить можно. Повезло — шрапнель снесла сразу несколько листов брони, а потом сгорающий мелинит словно корова языком слизал морду грузовика. Опять повезло — ударная волна успела отбросить поручика в сторону, и он даже почти не пострадал.

Только в ушах звенело, и тело двигалось, будто в кисель попал. Тем не менее, Славский, словно на тренировке, поднял так и не выпущенную из рук последнюю гранату и закинул ее в фанзу с пушкой. Метров на тридцать бросил — обычно так далеко он попадал один раз из десяти, а тут даже не сомневался, что все получится как надо. Даже не глядя в сторону взрыва и продолжая покачиваться, Славский дошел до останков грузовика и вырвал покосившуюся дверь кабины.

— Кузяков! — он кричал, но не слышал своего голоса.

— Здесь, ваше благородие, — ефрейтор лежал зажатый между сиденьем и броневым листом. Левая рука обожжена, но больше никаких видимых ран.

— Цел? Пальцами на руках и ногах шевелить можешь?

— Могу.

Славский выдохнул, а потом принялся аккуратно вытаскивать водителя на открытое место. Влетевшие в Чандапудцзы части 1-го конно-пехотного пронеслись мимо: немного обидно, но у них своя задача. С небольшим опозданием после боевых подошли и нестроевые части. Носильщики осмотрели Кузякова, обработали ожоги какой-то мазью и споро погрузили на линейку. На первый взгляд ничего серьезного, но после взрыва вблизи часто бывают осложнения, а во 2-м Сибирском своих берегут.

— Господин поручик, — идущий вместе с новенькими носильщиками фельдшер Короленко внимательно оглядел Славского, — вам бы тоже на осмотр заглянуть. Только своим ходом уже, не обессудьте.

— Не нужно, — поручик мужественно покачал головой.

— Нет, так нет, — Короленко даже не подумал спорить. — Только я ваше имя все равно княжне передам. А придете или не придете, сами с ней разбирайтесь.

— Приду, — Славский сразу сдался: с суровой повелительней госпиталя для легкораненых он спорить не собирался.

Тем более, и она делает свою работу. Как эти носильщики, фельдшеры, штурмовики… Может, пора и ему повзрослеть? Не чтобы бежать от боя, а чтобы не занимать чужое место, чтобы быть там, где он, Славский, может принести больше всего пользы.

* * *

Мы захватили Чандапу и Чандапуцзы уже к 12 часам. Не сказать, что японцы не готовились к нашей атаке, но они просто не успели среагировать, и в итоге… Не хватило солдат, не хватило пушек, а когда они все подтянули, наши позиции уже вклинились в их линию обороны, и теперь уже им надо было либо отступать без боя, либо пытаться выковырять из укреплений наши готовые к обороне части.

— Ваше превосходительство, — Лосьев подошел с регулярной сводкой. — 1-я армия Куроки сосредоточила на направлении уже около дивизии. Тем не менее, мы отбили все атаки с наскока, общие потери врага оценивают в полтысячи убитых.

— Немного, — оторвался от своих расчетов Брюммер, который сейчас сводил данные от всех отрядов в единую огневую карту.

— Учти еще раненых, которых больше раза так в три.

— Все равно хотелось бы цифры посолиднее.

— Японцы пока стараются действовать осторожно, обойтись малой кровью, но, кажется, уже после обеда можно будет ждать попытки большого штурма.

— Продолжаем удерживать позиции. Павел Анастасович, когда новая линия железной дороги сможет прикрыть нам хотя бы правый фланг?

— К четырем часам, все по графику, — Мелехов хмурился.

На самом деле наиболее сложная часть пути — по мягкому, ближе к реке, берегу — еще впереди, а там возможны любые сюрпризы. Если придется укреплять насыпь, то как бы только к завтра не управились.

— Если будут сложности, сразу говорите. Не нужно подвигов, главное, если случится задержка, мы должны это знать и успеть подтянуть вперед хотя бы горную артиллерию.

— Есть.

— Что насчет тактики японцев? Были новые сообщения об использовании ими гранат?

О том, что в армии Оямы освоили это оружие, мы узнали при первой же их попытке освободить взятые нами деревни. Только если мои китайские мастера сами подобрали сплав и отливали корпуса гранат с нуля, то японцы использовали для этого гильзы снарядов и даже стебли бамбука. Примерно та же схема, с которой ко мне изначально приходили Шереметев с Лишиным.

На первый взгляд, почему бы и нет — почти безотходное производство, вот только корпус обходился и нам в сущие копейки. Самое ценное же в гранате — это взрывчатое вещество да взрыватель, а они у нас уже одинаковые. Даже нет! В моих гранатах благодаря тому, что можно было не закладывать слишком толстые стенки корпуса, мы даже меньше пироксилина тратили. А уж про точность бросков каждый раз разных гранат вкупе с ненадежными собранными на коленке взрывателями и говорить было нечего.

Вот только оперативность японцев в плане копирования наших приемов, причем приемов, которые мы еще даже сами не опробовали в бою, вызывала вопросы. Вопросы, а