Воронцов. Перезагрузка. Книга 4 - Ник Тарасов

становились короче, а ночи прохладнее. Осень дышала в затылок, не за горами были и первые заморозки.

— Степан, а ведь картошку скоро копать придётся, — сказал я, переводя взгляд на собеседника.

Тот кивнул, мол, вам, барин, виднее, и добавил с уважительной осторожностью:

— С этим мы ещё не сталкивались и не знаем точно. Лучше было б, конечно, чтобы вы сами посмотрели, а потом мы сделаем всё, как скажете. Не хотелось бы раньше времени тревожить землю-матушку.

Я оценил его рассудительность. И впрямь, зачем откладывать в долгий ящик то, что можно решить прямо сейчас?

— Идём, проверим, — решительно сказал я и направился к флигелю.

Степан последовал за мной без лишних слов. Во флигеле я взял лопату, крепкую, с отполированной до блеска рукоятью, и мы пошли вместе к участку, где была засажена картошка. Поле раскинулось широко, ботва стояла уже пожелтевшая, кое-где почерневшая — верный знак.

Выбрав куст с краю поля, я воткнул лопату в землю. Она вошла легко, без особого сопротивления. Подкопав куст, я поддел его лопатой и вывернул на поверхность. Из чёрной, рассыпчатой земли показались крупные клубни. Степан наклонился, помогая мне собрать урожай с одного куста.

— Глядите-ка, барин, богатый урожай, — в его голосе прозвучало уважение.

Я достал семь больших картофелин, одну поменьше. Каждая ровная, крепкая. Взяв самую крупную, я скребнул ногтем кожицу — та уже твёрдая, не поддаётся.

— В общем-то, готово, — сказал я, вытирая руки о траву. — Как сенокос закончите, будем картошку копать. А то дожди зарядят, потом храниться будет плохо. Гнить начнёт, а нам этого не нужно.

Степан внимательно смотрел, как я перебираю клубни, словно запоминая. Потом уверенно кивнул:

— Хорошо, барин. Сделаем, как велите. Через три дня с сенокосом управимся, если погода не подведёт, и сразу за картошку возьмёмся всем миром. Митяю скажу, чтоб корзины с Прохором готовили.

Он снова поклонился и, подхватив свои грабли, пошёл на поле, где мужики и бабы заканчивали собирать зерно.

Хотел было сходить на лесопилку. День выдался ясный, солнечный, но не жаркий — самое то для работы. Да, тут увидел Петра, который возле дома что-то у себя делал. Присмотрелся — помост стелит от себя до Ильи. Топором ловко подгоняет горбыль, укладывая доски плотно друг к другу, чтобы не оставалось щелей. Работал споро, видно было, что опыт уже появился в этом деле.

— Доброго утра, Пётр! — окликнул я его.

Тот выпрямился, вытер пот со лба тыльной стороной ладони и улыбнулся:

— И вам доброго, Егор Андреевич!

— Я смотрю, вы тут обустраиваетесь? — спросил я, подходя ближе. —

Пётр оглядел свою работу с явным удовольствием:

— Так ведь удобно же! Как вы и говорили — и в грязь не ступаешь, и в дом меньше грязи тащишь. А как дожди зарядят осенью, так вообще спасение будет.

Я кивнул, разделяя его удовлетворение. Мои идеи приживались, и это радовало.

— А что там с общей баней? — поинтересовался я, переводя разговор. — Когда планируете приступать к строительству?

Пётр отложил топор, вытер руки о штаны и немного помрачнел:

— Пока времени не хватает, сенокос начался, да и доски нужно ж постоянно делать, — начал он объяснять, слегка виновато. — Часть мужиков лес валят, но потихоньку брёвна свозим. Горбыль тоже привозим, который остаётся после досок.

Он указал рукой в сторону края деревни, где виднелась небольшая поляна:

— Вон там решили ставить, если вы не против. Место хорошее и от домов недалеко.

— Покажи, — предложил я, решив взглянуть на будущую стройку.

Мы направились к указанному месту. По пути Пётр продолжал рассказывать:

— Решили баньку сделать побольше, чем у вас во дворе, чтобы за один раз деревенские могли побольше попариться да помыться. Вон, видите, уже и брёвна свезли и горбыль.

Действительно, на краю поляны уже была сложена небольшая поленница брёвен, рядом горкой лежал горбыль.

— Добро, — одобрил я, осматривая заготовки. — Место хорошее выбрали, сухое, возвышенное. А размер какой планируете?

Пётр развёл руками, показывая предполагаемые границы:

— Вот так, примерно. Предбанник будет здесь, — он указал на одну сторону, — а сама парная и помывочная — здесь.

Я кивнул, мысленно прикидывая размеры. Хорошая задумка — и практично, и удобно.

— А как будете делать — так же, как я, или же по-чёрному? — поинтересовался я, переходя к самому важному вопросу.

Тот замялся и сказал, что хотелось бы, конечно, как у меня, чтобы дымом не дышать, да только вот металла столько нету. Почесал затылок, явно смущаясь того, что приходится признавать ограничения.

— Думали сначала по-чёрному сделать, — добавил он. — Всё ж привычнее. Но после вашей бани уж больно не хочется к старому возвращаться. Чистота-то какая, и глаза не ест дымом!

Я понимающе кивнул. Баня по-чёрному была, конечно, проще в исполнении — топишь печь без трубы, дым идёт в помещение, а потом его выпускают через открытую дверь. Но комфорта в такой бане мало — везде копоть, дым, глаза режет. Совсем другое дело — баня по-белому, с дымоходом.

Я посмотрел на него и сказал:

— Смотри, Петр, один лист большой остался, поэтому печь сделайте из глины, а верхнюю часть не глиной, а листом закройте, ну и трубу выведете как у меня. Ну и камень на лист уже выложите. Так получится почти как у меня, тоже без дыма, и воду на камни лить можно будет.

Глаза Петра загорелись — он явно представил, как это будет выглядеть.

— А печь-то как класть будем? — спросил он, уже прикидывая работу. — Как у вас, с поддувалом и дымоходом?

— Да, — подтвердил я. — Только делать нужно аккуратно, чтобы тяга хорошая была. Илью привлеките — он в этом деле мастер. И глину с песком мешайте в правильных пропорциях, чтобы не трескалась от жара.

Пётр внимательно слушал, кивая на каждое слово. Видно было, что запоминает все наставления крепко.

— А дымоход куда выводить лучше? — поинтересовался он. — Через стену или через крышу?

— Через крышу, — ответил я без колебаний. — Так тяга лучше будет. Только обложите его глиной хорошенько, чтобы не загорелось ничего. И выведите повыше, чтобы искры на крышу не падали.

Петька призадумался, видимо, представляя всю конструкцию целиком. Потом поклонился, поблагодарив, что я выделил металл. Было видно, что он искренне рад такому решению.

— Спасибо, Егор Андреевич!