Александр. Том 3 - Олеся Шеллина

о чём вообще может идти речь? — я чуть сместился, чтобы видеть в зеркале ещё и его. — Если расчёт исключительно золотом нигде официально не указан, а расчёт конкретным золотом считается слегка противозаконным?

— Проблема в стоимости серебра, — быстро ответил Алексей Иванович. — Она в Европе существенно ниже, чем у нас. Купцы теряют существенную часть прибыли. Да ещё и таможенные тарифы поднялись. Многие грозят, что не будут товары поставлять…

— Я предложил им прекрасный вариант компенсации, — прервал я его. — Если они заткнутся и перестанут ныть о золоте и ещё до прохождения таможни подпишут согласие на то, что будут получать расчёт в серебре, то тариф для них останется прежним, ну а нет… Кто виноват в этом случае в их утерянной прибыли? — наши глаза в зеркале встретились. — И, знаете, Алексей Иванович, кто предпочитает золоту серебро? Цинцы. Может быть, пора каким-то образом начать расширять торговлю с Китаем? Они наши восточные соседи, как-никак. В Индию нас англичане не пустят, это понятно. Но с Китаем-то можно попробовать договориться об увеличении объёмов? Или у нас с Сибири предприимчивых купцов мало?

— Уж кто-кто, а слишком предприимчивые купцы в Сибири точно найдутся, — хмыкнул Алексей Иванович. — Продукция разная. И в той же Англии она лучше по качеству.

— Это да, тут не поспоришь, — я потёр подбородок. — Скажи мне, только честно, ничего не утаивая, а в изготовлении чего мы не сможем того же качества добиться, что и англичане?

— Сукно, — он махнул рукой. — Сталь опять же. Ну а остальное… Да чёрт его знает. Если секрет изготовление той же стали будет известен.

— А почему он нам неизвестен, Алексей Иванович? — я так улыбнулся, что Васильев отшатнулся. — Почему у нас нет по десятку молодых и глазастых парней на каждой английской мануфактуре, которая хоть что-то собой представляет? Почему рядом с каждым промышленником не трётся приказчик, внимающий каждому его слову, аккуратно всё записывающий, и только мечтающий о том, как бы вернуться на родину и передать эти драгоценные сведения?

— Ну, это… Как-то это звучит… Да кто же вообще на такую подлость идёт? — он закатил глаза.

— Все, — резко ответил я. — На такую подлость идут все, кто не хочет в итоге покупать сталь втридорога, чеканя незаконные монеты с большим содержанием золота. И нет, я не думаю, что в производстве тех же англичан есть что-то очень сложное и невыполнимое настолько, что мы не сможем это повторить. И это касается не только англичан, Алексей Иванович. Может, хватит уже пытаться привлекать к себе иностранцев с сомнительной репутацией и непонятными талантами? Пётр Великий для чего молодёжь отправлял учиться?

— Это очень хороший вопрос, но, наверное, больше философский, — пробормотал Васильев, я только покосился на него.

— В общем, так, Алексей Иванович, составьте список тех товаров, без которых мы ну никак не сможем пока обойтись. Вот вообще никак. Каждый пункт отдельно рассмотрим. И по каждому будем решать, что делать и как поступить. Но золото должно быть изъято из расчётов полностью! Надеюсь, вы понимаете, что только подготовка к денежной реформе займёт годы, а то и десятки лет. Но когда она завершится, нам не нужно будет чеканить непонятные золотые дукаты, наши монеты будут и так с радостью принимать. А если всё совсем правильно сделаем, то не только монеты, но и наши кредитные билеты будет с не меньшей радостью принимать к расчётам, и не устраивать истерик! — Высказавшись, я зло одёрнул мундир.

— Но что будем делать с теми, кто отказывается…

— Посылать лесом, — твёрдо сказал я. — В данной ситуации это им более важно что-то нам продать, чем нам что-то купить. Возьмём, к примеру, чай. На кой-чёрт нам покупать английский чай, который никакого отношения к Англии не имеет? Китай, Алексей Иванович, только Китай.

— Но Англия — наш союзник…

— С каких это пор? — я скривился. — После того как они, не сказав ни слова, разорвали все договорённости и заключили союз с Францией, у кого-то хватит наглости назвать короля Георга моим союзником?

— Повышение пошлин, отказ рассчитываться золотом, запрет на ввоз чая, — начал перечислять Васильев. — Вам не кажется, что англичане подумают, что это своеобразная месть за этот союз с Францией?

— Почему кажется, когда я знаю, что именно так они и подумают? — я пожал плечами.

— А они в ответ не поднимут тарифы на нашу пеньку? — он смотрел на меня прищурившись.

— Пускай поднимают, — я пожал плечами. — А мы поднимем цены. У нас пенька и так самая дешёвая. Англичане или сделают вид, что всё нормально и ничего не происходит, или будут покупать пеньку по более высокой цене, или искать других продавцов. В последних двух случаях их корабли станут гораздо дороже. А им, как ни крути, корабли нужны гораздо больше, чем нам сукно отменного качества. Мы-то можем потерпеть, пока всё не уляжется, а вот та же Индия терпеть не будет и мигом избавится от их навязчивого внимания. И, Алексей Иванович, не забудьте людишек послать шпионами за промышленными тонкостями. Я в это даже деньгами впишусь, но мне нужен будет результат, сами понимаете.

— Слушаюсь, ваше величество, — в голосе Алексея Ивановича звучала изрядная доля скепсиса.

— Алексей Иванович, а вы, случайно, не являетесь родственником протеже Скворцова Васильевой Дарьи Ивановны? — спросил я, поворачиваясь к нему лицом.

— Эм, не припомню, — он развёл руками. — Васильевых много, может, в каком-то колене и родственники, а что?

— Да так, ничего, — я подошёл к столу, взял с него письмо и протянул Васильеву. — Полюбуйтесь, что мне Мертенс Александр Андреевич отписал. Пишет, что откупщики последний стыд потеряли и пытаются ему, генерал-губернатору Тверской губернии, указывать, что делать. А всё потому, что чуть ли не миллионами ворочают.

— Эм, — протянул Васильев. — И что же вы хотите сделать, ваше величество?

— Я? — я удивлённо посмотрел на него. — Я хочу, Алексей Иванович, чтобы вы посчитали и показали бы мне, сколько мы получаем с откупщиков, и сколько могли бы получать, продавая алкоголь напрямую.

— Но от монополии на алкоголь ушли при вашей венценосной бабке, Екатерине Алексеевне…

— Я не спрашиваю, когда она была отменена, я спрашиваю, как будет выгоднее казне, — в