Олегархат районного масштаба - Квинтус Номен

приложил довольно серьезно. Но пока продолжения работ по «Алмазу» я не ожидаю: у меня отобрали сразу три носителя. И для пуска технического модуля, и на запуски дежурных экипажей.

– Это с чего это? Военным что, разведка и целеуказание больше не нужны?

– У военных тоже разные… интересы, там драчки за носители покруче, чем у нас ведутся. Так что… Королев им новый корабль предложил, который может с экипажем сам по себе две недели летать. И военным он понравился, так что под эту программу сразу пять носителей забирают.

– А вы думали насчет третьей ступени на УР-200? По прикидкам, с третьей ступенью она на орбиту тонн семь вывести сможет.

– Больше тебе скажу: у нас уже третьи ступени уже на два носителя изготовлены. Но ведь Королев пробил постановление о запрете использования гептиловых ракет для пилотируемых кораблей.

– И в этом он, скорее всего, прав. Однако на УР-200 можно будет и технический модуль вывести, и, возможно, с кем-то из заказчиков «семерки» поменяться: ведь ваша ракета вообще в полтора раза дешевле получается.

– Теоретически да, но мы пока и испытания ее не закончили. В феврале и марте проведем два испытательных пуска, если все хорошо пройдет, то в апреле пройдут зачетные стрельбы – и только после этого мы вообще сможем новые машины начать делать. А ракету построить – дело не быстрое. Так что, получается, в апреле у нас будет один пилотируемый пуск – и все, станцию можно будет спускать на Землю.

– Глупости какие! У нее же ресурс какой, два года?

– С техническим модулем два. Но нам носитель никто…

– Сколько пуск стоит? Сто миллионов? Я договорюсь с Патоличевым, да что там, я к Пономаренко пойду и мы все вместе уже из Булганина постановление выбьем на передачу вам двух… нет, трех носителей! А вы тем временем готовьте мартовское испытание уже в трехступенчатом составе, у вас же, настолько я слышала, научный модуль тоже почти готов?

– А толку? Половину приборов для него еще ученые изготовить не успели и я не уверен, что они даже проекты по ним закончили.

– Так как Комитет мой тоже для вас приборы делал, то я помню одну мелкую деталь: прибор должен легко проходить в люк корабля.

– В люк модуля, хотя да, это одно и то же.

– У вас производство грузовика сколько времени занимает? Все не поставленные в сроки приборы мы… вы на грузовиках позже подвезете.

– В принципе, можно и так. Но производство займет минимум полгода, а у нас денег на изготовление новых грузовиков нет и никто новые нам строить не разрешит.

– Денег я дам, в Комитете безналичных наскрести вообще не проблема. Да и наличных на премии… я с Николаем Семеновичем давно уже договорилась, что сверхплановая валюта мне меняется даже на наличные. Так что зовите-ка машинистку, или кто там у вас, заключим с Комитетом контракт… договор в смысле.

– И о чем будет договор? Какое отношение КПТ имеет к космосу? Если не считать того, что вы солнечные батареи делаете и вы мне периодически не самые глупые идеи подкидываете?

– Вот вам бумажка, пишите, а то мне лень: вы уж извините, но я действительно писать разборчиво совсем разучилась. Пишите: для проведения исследований по выращиванию полупроводниковых монокристаллов в условиях невесомости…

Владимир Михайлович под мою диктовку нужные слова записал, а затем, забавно склонив голову набок, поинтересовался:

– Светлана, а вы действительно думаете, что такие исследования имеют хоть какой-то смысл? Я имею в виду для производства полупроводников, ведь тут получаются такие суммы… как бы вас за такие растраты не взгрели.

– Я не думаю, я просто знаю: двадцатикилограммовый кристаллик арсенида галлия, выращенный в невесомости, американцы с радостью купили бы за сотню миллионов долларов и потом везде бы хвастались, как они глупых русских обманули. Но я им этот кристаллик не продам, а продам изготовленные из него микросхемы уже миллионов за триста, а то и за пятьсот. А учитывая, что и Николай Семенович, и Пантелеймон Кондратьевич в школе арифметику не прогуливали и в курсе, что триста миллионов заметно больше ста, то считайте, что у вас три «семерки» уже на руках. И вам остается к ним еще туза добавить, а тузом у нас будет УР-500. По пятисотке работа у вас в каком состоянии?

– Павел Альбертович считает, что при, как вы любите говорить, благоприятном расположении небесных светил уже следующей осенью, скорее ближе к зиме, можно будет начинать испытания.

– Я бы, конечно, спросила, чем могу помочь в ускорении работы, но помогать Ивенсену… ему лучшей помощью будет просто не мешать.

– А вот тут вы не правы. Он просил, если вы сможете, конечно, поставить в КБ ваш расчетный кластер и, если это в принципе возможно, парочку новых графических станций.

– Парочку не выйдет…

– Но хоть одну!

– И одну не выйдет, они комплектами по шестнадцать штук идут. Сейчас серийное их производство уже началось, я вам в течение месяца для начала четыре комплекта поставлю – и наш с вами договор будет тому обоснованием. А насчет вычислительного кластера подумать нужно. Старый ставить вам смысла нет, а новый… надеюсь, инженеры Комитета к майским его допилят. Вы тогда пришлите ко мне какого-нибудь вашего главбуха или экономиста, но который в работе КБ все же разбирается – и он с нашими бухгалтерами в штатском обговорит, почему и почём отладка нового вычислительного комплекса будет вестись на вашей территории. Но учтите: станция бесперебойного питания будет за ваш счет, а как вы ее выцыганите у средмашевцев, меня интересовать не будет…

О достижениях советской космонавтики я была осведомлена очень хорошо, и не только потому, что все – то есть вообще все – космические аппараты делались с выпускаемыми на заводах КПТ солнечными батареями. На них ставились и системы ориентации, которые теперь почти все изготавливались в Приозерном, да и бортовые вычислительные комплексы все шли «через меня». То есть я знала, что они изготавливались из выпускаемых на заводах Комитета деталей, и знала, сколько и каких их у нас заказывалось. И знала, зачем именно. То есть общая обстановка в отрасли мне была известна – и она мне нравилась.

И мне очень нравилась и «конкуренция» Челомея и Королева по части космических пилотируемых