Александр Михайловский - Крымский излом

   Если турки пропустили одну лодку, то могут пропустить и еще, и с этим надо будет что-то делать. Теперь джинн выпущен из бутылки, и придется срочно усилить противолодочную оборону флота, особенно баз. Надо будет поговорить с товарищем Ларионовым, может, посоветует нам что-нибудь по этой теме.

12 января 1942 года, 08:20. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего.

   Верховный с удовольствием обозрел лежащий на столе ворох бумаг. Были там и расшифровки фотоснимков, и донесения разведки, и выдержки из иностранной прессы. Несомненно одно - вчера Советский Союз нанес своему врагу если не нокаутирующий, то крайне болезненный удар ниже пояса. А потом, в виду Босфора, еще и усугубил это дело хлесткой пощечиной. Это надо же - целая бомбардировочная эскадра, только что переброшенная из Франции, сгорела без остатка, наткнувшись на объединенную эскадру советских и русских кораблей. По крайней мере, это так должно было выглядеть с берега. Замечательная и наглядная демонстрация советской мощи для турецких властей. Сталин вернулся к столу, на котором лежали доставленные вчера вечером из Крыма фотографии разгромленной Констанцы. Уничтожена вся береговая инфраструктура, железнодорожная станция и губернаторский особняк. Это предложил товарищ Ларионов, - Пусть говорит власть предержащие в Румынии и других странах, знают, что они несут полную ответственность за свои действия своим имуществом, да и самой жизнью.

   - Есть мнение, - сказал товарищ Сталин сам себе, - что товарища Ларионова надо наградить. Не меньше, чем Звездой Героя Советского Союза. Вот, например, рапорт товарища Кузнецова, - "...умело и хладнокровно руководил действиями соединения при отражении воздушного нападения. Командный и рядовой состав грамотен, хорошо обучен и имеет высокий боевой дух..." - Сталин закурил трубку и прошелся по кабинету из конца в конец, размышляя, - Матросам-краснофлотцам - медали "За отвагу", а командирам - "Боевое Знамя" или "Красную звезду". - Молодцы, все молодцы. И наши, и внуки-правнуки. А может поставить товарища Ларионова командующим Черноморским флотом? - Справится?! - Должен справиться! Дадим ему начальника штаба из наших, ЧВСа хорошего... И Кузнецов не загордится, будет знать, что на нем свет клином не сошелся. Да и нарком военно-морского флота из Москвы должен руководить своим хозяйством, а не из Севастополя.

   - Так, - Сталин взял со стола еще одну бумагу, - рапорт об отражении днем 10-го января попытки налета германской авиации на Крым. Первая волна бомбардировщики, вторая транспортники с парашютистами и планерами на буксире. До Крыма не долетел не один... На поиски выживших были направлены два эсминца, гидросамолеты МБР-2 и спасательный вертолет с авианосца "Адмирал Кузнецов". Ему-то и удалось вытащить из воды двух живых пилотов с транспортников, и одного парашютиста. Так, протоколы допросов, самое главное - ... два батальона СС, единственная задача которого - взять в плен и допросить участников десанта 5-го января. А у товарищей из будущего там госпиталь развернут. Хороший госпиталь, говорят, чуть ли не руки-ноги обратно пришивают, и мертвых в того света вытаскивают. Надо позвонить товарищу Бурденко, пусть направит сотрудников для обмена опытом.

   А с Евпаторией непорядок, необходимо усилить охрану. Немцы уже что пронюхали, - Сталин вздохнул, выколачивая в пепельницу потухшую трубку, - да и это не мудрено. Слона не спрятать под ковер. - он усмехнулся, - по любимой поговорке Уинстона Черчилля, там и бульдоги-то едва-едва помещаются... Значит, операция "Туман" начата вполне своевременно...

   - Верховный главнокомандующий взял со стола тонкую папку, которую сегодня рано утром доставили из НКИДа. - Так, поздравление того самого Уинстона Черчилля с освобождением Крыма, и успешным ударом по Плоешти и Констанце. - Мелочь, а приятно. - Что он там еще пишет? - Желает дальнейших успехов в совместной борьбе. Посмотрим, голубчик, что ты запоешь после "Полыни"? - Шуму-то будет! - Так, корабли под андреевским флагом успели заметить в Болгарии и Турции. Не могли не заметить. Для того и была придумана эта морская прогулка после шумного погрома. Турция пока делает непроницаемое лицо и отмалчивается, а вот Болгария кипит как чайник на плите. Братушки мы им, или нет, в конце концов?

   Вот рапорт нашего посла в Софии. Царь Борис пытается завязать с нами неофициальные контакты, естественно втайне от своих берлинских кураторов. - А вот это уже интересно. В тот раз, в 1944 году, Болгария пала перед СССР после первого же касания, как перезрелый плод. В этот раз может получиться еще лучше, тем более что мы еще всяким Черчиллям-Рузвельтам никаких обещаний по устройству Европы не давали. А если и дальше так пойдет, то и не дадим, потому что... - Сталин усмехнулся, вспомнив слова контр-адмирала Ларионова, - Мы девушку будем ужинать, нам ее и танцевать.

   Мысль вождя перескочила на послевоенное устройство Европы. Победить надо так, чтобы иметь возможность диктовать всем этим, так называемым "союзникам" свои условия. А посему вернемся к делам сегодняшним.

   Перебирая бумаги, товарищ Сталин с удовольствием прочел перевод стенограммы вчерашней речи Геббельса по берлинскому радио. Удар действительно был болезненным. В речи главного брехуна Рейха из всех щелей пер уязвленный эгоцентризм. К стенограмме прилагалась записка Начальника ГлавПУР товарища Мехлиса с вопросом, как на эту речь реагировать.

   Товарищ Сталин снял трубку телефона.

   - Алло, ГлавПУР, товарища Мехлиса. - Товарищ Мехлис? - Добрый день! - Нет, не утро, а именно день, у нас вся страна от Тихого океана и до самого фронта давно и напряженно трудится. Получил вашу записку с переводом речи Геббельса. Ваш вопрос считаю дурацким. - А вот никак не надо реагировать, товарищ Мехлис! Переругиваться с визжащим шакалом - это только унижать свое достоинство. Мы должны объяснять нашим бойцам и всему миру, что всякое счастье для фашистов кончилось. Мы будем их бить, они будут орать, и имеют на это полное право. Чем сильнее мы их будем бить, тем громче и злее будут их вопли. - Верховный подумал и добавил, - Объясните всем, что весь наш советский народ, это личный враг Гитлера. - Надеюсь, вы все поняли? - Ну и хорошо! Желаю вам всяческих успехов, до свиданья!

   Положив трубку на рычаг, товарищ Сталин продолжил разбирать накопившиеся за время недолгого отдыха документы. Ага, папочка с утренней сводкой из РазведУпра. - Что там пишет товарищ Панфилов? - Немцы интенсивно перебрасывают к Перекопу войска, снимая их отовсюду, в том числе и из-под Ленинграда, и из под Москвы. Разведгруппы на Украине докладывают, что госграницу пересекли эшелоны с танками новосформированных 22-й и 23-й танковых дивизий. Агент "Миша" сообщает, что конечным пунктом всех эшелонов является станция Каховка. Информация подтверждена самолетами-разведчиками Черноморского Флота. Такое впечатление, что реванш в Крыму стал кое для кого идеей фикс. - Известно чьей.

   Верховный опять взялся за телефон, - РазведУпр, генерал-майора Панфилова. - Товарищ генерал майор, мы прочли вашу докладную записку о концентрации немецких сил на южном участке фронта. - Очень хорошо. - Но там не хватает одной маленькой детали. -Почему ваши люди не сумели установить дату начала наступления? - Что значит предположительно? - А вот точную дату, товарищ генерал майор, не назовет сейчас и сам Гитлер. Поскольку сам ее не знает.

   Помните, сколько мы мучились, пытаясь понять, какая из дат нападения на СССР является верной? - По появившимся у меня сведениям из сверхнадежного источника, они все были верными. Просто немцы, понимая, что не успевают подготовиться к определенной дате, элементарно переносили сроки. - Вы меня поняли? Давайте ваши предположительные даты. - Что, предположительно с пятнадцатого по восемнадцатое? Ну, товарищ Панфилов, это уже лучше.

   Да, и передайте все материалы по этому делу товарищу Василевскому и абоненту "Пилигрим". И держите в курсе по всем изменениям на этом направлении не только меня, но и их. До свиданья, товарищ генерал майор. - И тут Иосиф Виссарионович, не смог удержаться от шутки, - С наступающим праздником вас, со Старым Новым Годом. - И повесил трубку.

   Впереди было еще много напряженной работы. Тяжелым камнем лежало на душе вождя дело "Клоуна". Каждый день Иосиф Виссарионович уделял этой теме два-три часа, стараясь выстроить для себя четкую непротиворечивую картину. И чем больше он разбирал материалы по будущей истории потомков, тем больнее было сознавать насколько он был слеп, терпя возле себя Никитку, этого клоуна-недоумка. Вот и сейчас он думал, вчитываясь в списки его "соратников", - Все, что я строил тридцать лет, разбазарили, распылили, изломали и уничтожили... Гитлер столько не наломал сколько вы! - Бояре! - Как после Ивана Грозного устроили Смуту, разорили страну, деля власть. После Гитлера страну восстановить можно, а после таких дураков, увы, нет. Как бы с ними так поступить, чтобы и по заслугам вышло, и смущения в народе не вызвать в военное время?