Авиатор 15. Балканы - Михаил Дорин

вспомню те холодные зимние ночи, когда приходилось делать один вылет за другим.

Сейчас здесь тихо. Аэродром превратился в современную военную базу. Авиационный завод расширили. Как и стоянку самолётов. Теперь здесь не только модернизированные МиГ-29, но и новые Су-30 экспортной модификации.

— Командир Радонич, — услышал я знакомый голос за спиной.

Обернувшись, увидел постаревшего Синишу Предовича. Он один из немногих, кто остался в живых из командиров местного 204го полка.

Передо мной был уже настоящий генерал с седыми волосами. Грудь увешана наградами, а на лице появились отдельные морщины.

— Здравствуй, братэ, — поздоровался я, и Синиша меня крепко обнял.

В это время к нам подошли Костя и остальные лётчики. Я рассказал о Предовиче, но мне не сразу поверили.

— Сергей, а есть война, в которой ты не участвовал? — спросил Бардин, когда мы шли к машинам, которые нам подготовили.

— Надо вспомнить, дружище, — похлопал я его по плечу.

Кортежем из трёх японских внедорожников, мы поехали на выезд с базы. Подъехав к КПП, моё внимание привлёк Синиша.

— Радонич, я тебе сейчас кое-что покажу.

Бардин нагнулся ко мне.

— А почему он твою фамилию коверкает? — шепнул мне Костя.

— Оперативный псевдоним. Не обращай внимание, — успокоил я друга.

Выехав за КПП, мы свернули вправо и направились в сторону Белграда. Город постепенно восстанавливается. Уже не бросаются в глаза разрушенные дома. О прошедшей войне напоминают только плакаты с военными СССР и Сербии, а также несколько огороженных развалин.

На месте разрушенной больницы открыт мемориал. Здесь и сейчас много игрушек и цветов.

— Приехали, — объявил Синиша.

За окном был небольшой сквер с памятником в центре. У меня даже и мысли не было сидеть на месте.

Выйдя из машины, я медленно пошёл вдоль большой клумбы с цветами. В воздухе витает приятный аромат роз, жасмина и «медовой лианы». Кажется так называют этот цветок здесь.

В маленьком фонтане мочат руки дети, а их родители сидят на лавках, нежась на солнце. Приятно видеть, что они не боятся, что начнёт выть сирена и придётся бежать в убежище.

Подойдя к памятнику, у меня перехватило дыхание. В центре сквера стоял не кто иной, как мой самолёт. МиГ-29, который какой только не был модификации. Тот, что ни разу не проиграл и всегда меня привозил домой.

— Гадкий утёнок, — прошептал я, поглаживая его по фюзеляжу.

Я его всегда узнаю. Теперь у него на радиопрозрачном конусе нанесён маленький жёлтый утёнок. Будто бы та самая игрушка, найденная мной на развалинах больницы, теперь навсегда с этим самолётом.

Рядом с памятником большая мраморная плита с именами погибших.

— «Русским войнам, спасшим сербскую землю», — прочитал я.

Пробежавшись глазами, нашёл имя Валеры Гаврюка. Что ж, свой последний приют он нашёл именно здесь.

Увиденное заставило меня попросить Синишу отвезти меня ещё в одно место. То, где меня приняли как сына.

Через час мы свернули с шоссе и направились к деревне Нова Нада. Возможно, стариков Драгомира и Анны уже нет в живых. Но мне бы хотелось их проведать.

Подъехав к дому, я не заметил, что он не ухоженный.

— Серёга, а что мы тут делаем. Я есть хочу. Нам там фуршет закатили в ресторане, — сказал мне Бардин, когда я вышел из машины.

— Поверь, Костян. Тут тебя накормят гораздо лучше. Только бы старики были… дома.

Калитка скрипнула, и передо мной появился пёс. Сначала я глазам своим не поверил. Это был вылитый Йося. Но я знал, что он был застрелен в лесу, спасая меня и людей.

— Братишка, мы свои, — сделал я шаг к псу.

Он сначала огрызнулся, но потом тоже сделал шаг ко мне и наклонил голову. Контакт установлен!

Скрипнув калиткой, я вошёл во двор. Чувствую запах жареного мяса и свежего хлеба. Видимо, Анна что-то готовит. Впрочем, у неё всегда был стол полон еды.

Послышались шаги и стук дерева. Через секунду из дома вышел с тростью Драгомир.

— Сынок вернулся! Анна! — воскликнул он и бросился меня обнимать.

А дед всё такой же мощный! У меня дыхание перехватило от того, как он меня прижал к себе.

— Я рад, что смог добраться к вам.

— Рад тебя видеть! Я ничего не хочу слышать. Ты попробуешь ракию. Анна, иди сюда! Потом дожаришь чевапы.

Тут выбежала и бабушка Анна. Она на ходу поправляла платок, но уж слишком сильно нервничала.

— Сергио! Как мы рады. Я знала, что ты живой. Чего так долго? — обняла меня Анна.

От неё приятно пахло едой. Как будто приехал к бабушке Наде во Владимирск.

— Я не один. Со мной друзья. Заехал просто повидать вас. Мы сопровождаем как раз нашего премьер-министра…

— Ничего не хочу слышать. Все за стол. Драгомир, кто не за рулём — всем ракию! — объявила Анна.

Дед на ногах еле устоял от такой команды. Всех пригласили пройти в дом. Уже через полчаса Костя попросил ему больше не накладывать.

— Я в самолёт не помещусь. Не могу больше есть, — шепнул он, когда ему принесли ещё порцию лепёшек с плескавицей.

— Терпи. Ты же есть хотел, — улыбнулся я, выпивая стакан фруктового компота.

Ещё через час, Драгомир запел какую-то народную песню. Оказалось, что слова знает не только Синиша. Подпевали все, хоть и не совсем попадали в ритм.

Анна пригласила меня выйти на улицу.

— Я тебе кое-что покажу.

Мы с ней вышли со двора и направились к церкви. Пройдя пару сотен метров, я понял, зачем меня сюда привели.

В центре деревни стоял небольшой памятник. А точнее, скульптура собаки. В ней угадывался тот самый пёс Йося. На постаменте была табличка с благодарностью от местных жителей.

— Тут и моя должна была быть благодарность, — сказал я, подойдя к памятнику и погладив каменного Йосю.

— Не нужно. Ты всем рисковал ради нашей страны, Сергио. Теперь Сербия — твой дом тоже.

— Спасибо, — обнял я Анну, и на душе в очередной раз стало тепло и спокойно.

Иметь два дома, значит быть в два раза счастливее.

Визит в Сербию закончился только к вечеру. Возвращение в Циолковск было не менее интересным. Мы много говорили с Владимиром Владимировичем о стране, будущем и… спорте. Нам только семечек не хватало в кабине.

Приземлились на аэродроме мы крайними из всей группы. Такую команду нам дал с земли руководитель полётами.