Лилит - Никки Мармери

– Время для чего?

– Время, когда мир будет готов тебя услышать. Нынешние люди не смогут постичь истину. Мир должен вырасти, чтобы понять. Только ты бессмертна, только у тебя есть время ждать. Ты должна донести мои слова до тех, кто придет позже, чтобы они нашли Царицу Небесную через меня и через тебя, чтобы могли по-настоящему жить. Так победит Ее мудрость.

– Кто придет за тобой?

– Забирай быстрее, – она засунула высыпавшиеся свитки в ящик, подняла его и вручила мне. – Следуй по уступу над озерцом и спрячься в трещине. Не выходи, пока они не уйдут.

– Пока кто не уйдет?

– Да пребудут с тобой Ее неизменная любовь и защита, – Мариам поцеловала меня в лоб. – Да направит тебя мудрость Ашеры.

Эхо шагов в узком проходе приближалось, но пророчица не спешила. Она дождалась, пока я спрячусь, протиснувшись между прохладными каменными плитами.

Потом она села и расправила юбки на согнутых коленях. Ее лицо, казалось, сияло в мягком свете ламп, являя покой и совершенное умиротворение. Слышались лишь неподвластный времени стук капель воды по камню и шаги мужчин, пришедших схватить Мариам.

Пекло

Слишком часто в своей долгой и жалкой жизни я отступала в сторону, видя торжество зла. Я смотрела, как Бог изгоняет Еву из Эдема, навязывая ей и всем женщинам, что будут после, подчиненное положение. Я валялась в Идумейской пустыне, когда должна была спешить на помощь Ашере. Я не вмешивалась, когда женщины на Арарате подвергались запугиванию, когда Арадку забили до смерти. Я подвела свою любимицу Иезавель.

Хватит.

Я понятия не имела, кто и за что преследует Мариам, но мне было ясно, что случится, когда ее найдут. Я слишком долго ждала пророчицу, чтобы теперь ее потерять. Она готова отдать жизнь за то, чтобы спасти свое послание; она жаждет мученичества. Быть по сему.

Но не сейчас.

В тоннеле у входа в пещеру показались отблески факелов. Слышался тяжелый топот ног. Я спрыгнула с уступа и пересекла пещеру в два шага. Зажав Мариам рот, чтобы заглушить крик, я втащила ее в темную щель в стене пещеры. Там озерцо превращалось в ручеек, который тек под черный валун в невидимые недра горы. Скрючившись в ледяной воде, укрытые огромным ноздреватым камнем, мы увидели, как в пещеру ввалились шестеро мужчин.

Они появились, окруженные облаком света, похожим на гало. Все они были бородаты и одеты как пастухи или землепашцы. В руках мужчины держали ножи и тесла, а один вооружился садовым ножом. Я узнала рыбака из Магдалы – одного из тех, что насмехались надо мной на рынке, но появлялись у меня на пороге с закатом.

– Сучка ушла, – сказал один из шестерки по-арамейски.

– Она не могла уйти далеко, – произнес другой, одетый в бахромчатый плащ по галилейской моде.

– С ней была другая, – добавил рыбак из Магдалы. – Распутница из города.

– Идем! – Вожак, коренастый угрюмый мужик, ждавший у самого выхода из тоннеля, поднял факел, вглядываясь в высоту, словно мы могли угнездиться там подобно летучим мышам. – Поищем их на склоне. – Говор отчетливо выдавал в нем жителя Иудеи.

Раздосадованные тем, что упустили добычу, они принялись ворчать и шарить по пещере в поисках подсказок, каким образом Мариам смогла улизнуть. Потом они опрокинули лампы, поднесли факелы к разлитому маслу и, когда пламя разгорелось. покинули пещеру.

Мы с ужасом смотрели, как огонь заполняет пространство. Он взметнулся от залитого маслом пола до самого каменного свода. В гроте, где Мариам писала за каменным столом, бушевало настоящее пекло. В густом дыме сталактиты сверкали бриллиантами. Громкие птичьи крики наполнили воздух, когда ласточки сорвались со вспыхнувших гнезд и метнулись к тоннелю, но попадали на пол с опаленными крыльями.

Масло разлилось и в озерцо, поэтому горела даже вода. Языки пламени плясали по поверхности и лизали уступ, на котором был спрятан ящик с пергаментами.

– Мои свитки! – воскликнула Мариам.

– Их можно написать снова. Они не стоят твоей жизни.

– Я была готова умереть!

Я прикусила язык, чтобы не произнести вслух: «Еще успеешь».

– Что ты натворила?! – Бушующее пламя отразилось в слезах пророчицы. – Пусть я умерла бы, но мои слова остались бы жить. Теперь я погибну напрасно! Ты убила меня вдвое больнее, чем сделали бы преследователи!

Она говорила правду: выхода не было. Сквозь огонь не удалось бы добраться до тоннеля. В пещере было черным-черно от дыма, и с каждым мигом он становился гуще, опалял горло, обжигал легкие. Скоро тут совсем не останется воздуха. Я нырнула в воду.

Выныривая, я ощутила щекой дуновение прохладного ветра. Свежий воздух, питающий пламя: его втягивало вдоль поверхности воды из самой дальней части пещеры, где поток уходил под камень. Я нагнулась и пригляделась. Тончайший просвет, всего в один или два пальца, между водой и скалой. Но там, снаружи, есть воздух, который врывается в пещеру, словно южный ветер, спеша раздуть пожар.

Я никогда не верила в удачу. В путеводную руку ангелов или Всемогущего, желающего мне добра, я тоже не верила по причинам, которые вы, думаю, понимаете и сами. Я хорошо усвоила, что не существует ни справедливости, ни награды для достойных. Но вы наверняка догадались по продолжению моего рассказа, что выход все же нашелся.

Вместе с Мариам мы набрали полные легкие ядовитого, обжигающего воздуха и нырнули. Мы проплыли по заполненному водой тоннелю под скалой, держась друг за друга с закрытыми глазами, не зная, когда найдем выход на другом конце и найдем ли вообще. Мы продирались вперед, обламывая ногти о шершавые стены тоннеля, пока за поворотом не увидели смутный свет. Тогда мы всплыли, отплевываясь; горло горело от едкого дыма. Мы оказались в пещере, выходящей в зеленую долину, залитую солнечным светом. Там пестрела жизнь и было полно свежего, сладкого, ласкового воздуха.

Говоришь о рае, думаешь о Дамаске

Мариам не разговаривала со мной несколько дней. Мы поспешили на север, придерживаясь ослиных тропок, пересекавших безлюдные гряды и долины в холмах Галилеи. Под покровом ночи мы спустились на равнину Хиннарофа и обошли Капернаум стороной, глядя на его мраморные колонны, мерцавшие в лунном свете. Мариам плюнула в сторону спящего города и жестом приказала мне идти дальше.

Не говоря ни слова, она указывала путь. В этих местах ей была знакома каждая пядь земли, каждая роща тенистых тополей, каждая потайная лощинка, в которой можно укрыться от полуденного зноя. В итоге пророчица привела меня к древнему караванному пути в Дамаск вдали от многолюдной мощеной дороги,