Целитель #17 Этот мир, придуманный нами - Валерий Петрович Большаков

— Я… — вымолвила «Белоснежка». — Простите… Обычно в «Гамме» это срабатывало. Понимаете… Я сама из «Беты», но… — она покусала губку, словно не решаясь открыться. — В нашем мире Ефремов не написал «Лезвия бритвы», он ограничился повестью «Черная корона». Я впервые прочла роман в «Альфе», где жила настоящая «Тата Черных» — такой паспорт дал ей Дерагази… На самом-то деле ее звали Тасей. Таисией Абрамовой, как и мою маму… Она — двойник «Таты» из этого мира… А вот мой папа — из «Альфы»! Тот самый Мстислав Ивернев…

— Здравствуйте, Наталья Мстиславовна, — произнес Гарин, ощущая затрудненность — и в речи, и в движениях. — Здравствуй, Наташа…

— Я — Тата…

Весь белый свет как будто расплылся, отодвигаясь на второй и третий план. Михаил видел только Тату.

Сердце гулко бухало в груди, лёгкие запышливо качали вдохи с выдохами, а женщина не просто вторглась в Мишино личное пространство, она прижималась к нему всё крепче… И куда делась ее одежда?.. А его? И пусть…

Мужские ладони елозили по гладкой женской спине, проскальзывая с узенькой талии на крутой изгиб бедра, вминаясь в упругие ягодицы… Миша притиснул Тату, и лишь теперь ощутил, что они не стоят, а лежат.

«Я так и не убрал постель…» — мысль закружилась гаснущей искрой.

— Милый… — откуда-то из космоса доплыл жаркий шепот. — Я так долго искала тебя… Ждала…

Гарин накрыл вздрагивавшие сухие губы поцелуем — и Тата как будто растворилась в нём. А он в ней. Оба стали единой волной, что лениво катится под небом вечности, валом вздыбливая океан любви, а прибой еще так далёк…

…Первой шевельнулась Тата. Дремотно улыбнувшись, она не стала разнимать руки мужчины, замершие в тугом объятии, а дотянулась губами до его исцелованной шеи, прижалась щекой к щеке. Мишино лицо дрогнуло, а широковатый нос смешно сморщился.

— Ми-иша-а… Мишенька-а…

— М-м?

— Тебе хорошо?

— О… Очень… Что это было?

— Слияние… Нет-нет, не выходи… Полежим просто так…

— Тата…

— Что, миленький?

— Уже вечер?

— Не-а… Во-он часы на стене… Мы были вместе шестнадцать минут.

— Всего? Надо же… Тата, больше всего на свете я хочу быть с тобой… Весь этот день… И всю жизнь.

— И я…

— Странно… Всё странно… Мы знакомы каких-то полчаса, но я понимаю, я чувствую, что люблю тебя… Разве так бывает?

— Бывает… Я тоже очень, очень тебя люблю! Будто я давным-давно знала, что ты есть, что ты мой, а я — твоя… Мы расстались, надолго-надолго, и вот — встретились. Здорово, правда?

— Правда… Чистая, беспримесная… Хочешь вставать?

— Не-а. Давай, еще немножечко поваляемся? Хи-хи…

— Давай…

Губы — ее и его — притерлись в долгом поцелуе, и время деликатно замерло.

Среда, 7 ноября. День

«Альфа»

Ново-Щелково, проспект Козырева

Сотрудники НИИВ не стали мудрить — сдвинули столики в столовой, да и накрыли, по выражению Киврина, «для выпить-закусить». А как вернулись с демонстрации, так и сели. Посидели, поболтали, дождались своего любимого директора, принимавшего парад с трибуны Мавзолея, и откупорили заветные сосуды…

Час спустя градус «теплой, дружеской атмосферы» существенно повысился.

— Ну, за Великий Октябрь мы уже пили… — не сразу сосредоточился Виктор Корнеев, до самой пенсии остававшийся «Витьк о́м». — Тогда… Выпьем за Красный Октябрь!

— Октябр-р! — хихикнула Томилина.

— Товарищу Корнееву больше не наливать! — строго сказала Лиза Векшина.

— А компот? — расстроилась Ядвига.

— Компот можно, — милостиво дозволила Наталья Киврина.

Грея коньяк на дне бокала, я держал его на ладони, пропустив между пальцев тонкую стеклянную ножку. Подумал, и встал.

— Товарищи! Я предлагаю выпить за нашу Леночку… Ладно-ладно, за Елену Павловну! Но прежде мы вам кое-что покажем… Фокус-покус!

Браилова поднялась, удивительно молодая и красивая, улыбнулась мне, как заговорщик заговорщику, и включила огромный, на полстены, экран.

— Лена еще месяц назад совершила поистине эпохальное открытие… — проговорил я, и улыбнулся: — Леночка, не морщись, это правда! Она додумалась до мгновенного перемещения в пространстве…

Браилова, вздохнув, вывела на экранную стену заранее подготовленную презентацию «пространственного транспозитационного манёвра».

На экране клетку с живым котом перемещали из Ново-Щёлково через Орехов в «Бете» обратно в «Альфу», но уже в новосибирский Академгородок. Трансфер происходил мгновенно.

Народ обалдевал, потихоньку трезвея.

— То, что вы только что видели, — негромко сказал я, — мы не показывали еще никому. И это не кадры из фантастического суперблокбастера, а документальная съемка опытов по сингонально-пространственной интерполяции.

— Нуль-транспортировка? — булькнул кто-то из «лириков». — Или «варп-драйв»?

— Ни то и ни другое, — улыбнулась Браилова. — Напомню, что теория перехода исходит из того, что между совмещенными пространствами находятся так называемые межпространственные поля. Термин диковатый, лучше использовать иной, предложенный Колмогоровым — нуль-пространство, где нет ни времени, ни расстояний. Следовательно, правильным расчётом конфигурации импульса транспозитатора можно добиться выхода переносимого тела в любой известной точке сопредельного пространства! Причём перемещение происходит мгновенно и энергия, необходимая для транспозитации, не зависит от расстояния между точками входа и выхода, а только от массы объекта и от величины энергетического барьера между соседствующими пространствами.

— Так это что же, — не унимался лирик, — можно, значит, переместить этого кота хоть… хоть к Проксиме Центавра?

— А чего бы и нет? — хладнокровно ответил я. — Только точку выхода нужно хорошо просчитать, чтоб не промахнуться! А так… Да, межзвёздные перелёты станут реальностью ещё при нашей жизни. Я немедленно, сразу после «ноябрьских», доложу обо всём на Политбюро, и добьюсь — «для зачина», так сказать! — экспедиции к Плутону. Проверим этот форпост Солнечной системы на ксеностелларность! Проблем с кораблем быть не должно — дооборудуем «Циолковский», и всего делов. Единственно,

космические ведомства «Альфы» и «Беты» должны потом договориться, какая область в околоземном пространстве будет использоваться в качестве «транзитной зоны». Например, одна из «точек Лагранжа». Так что… Выпьем еще за один маленький шаг человечества! Ленусик, — я улыбнулся, поднимая бокал, — за тебя!

Браилова отмахнула челку, и ослепительно улыбнулась.

Вторник, 1 января 2019 года. Ночь

Ново-Щелково, проспект Козырева

Лея с удовольствием наблюдала за сутолокой в актовом зале НИИВ — взрослые дяди и тёти, кандидаты и доктора наук водили хоровод вокруг огромной наряженной ёлки, громко орали: «Ёлочка, гори!», и призывали Деда Мороза. И тот вышел — осанистый, вальяжный, с роскошной бородищей и с огромным мешком.