Воронцов. Перезагрузка. Книга 5 - Ник Тарасов

— ровным и глубоким. Грудь, перевязанная чистыми полотняными полосами, мерно поднималась и опускалась.

Я осторожно приблизился и склонился над ним. Дренажная трубка, выходившая из-под повязки, была почти сухой — лишь капля прозрачной жидкости виднелась на её конце.

— Дышит свободно, без хрипов, — заметил я, прислушиваясь. — И цвет лица лучше.

Ричард кивнул:

— Я проверял, лёгкое — расправляется хорошо, воздух проходит равномерно. Плевра, похоже, срастается без осложнений.

Я легонько коснулся лба больного — кожа была прохладной и сухой. Хороший знак.

— А рана? Покажи, — попросил я.

Ричард осторожно отвернул край повязки, обнажая часть операционного шва. Края раны были чистыми, без покраснения и гноя, швы держались крепко.

— Заживает на удивление хорошо, — прокомментировал англичанин, снова закрывая рану повязкой. — Никогда бы не подумал, что после такой серьёзной операции возможно столь быстрое восстановление.

— Молодой организм творит чудеса, если ему помочь, — заметил я. — А плечо как?

— Держится хорошо в суставной впадине, — ответил Ричард. — Я сегодня утром снимал фиксирующую повязку, чтобы проверить кровообращение и убедиться, что нет отёка. Всё выглядит нормально.

Мы вышли из избы на свежий воздух. Я заметил, что Ричард буквально валится с ног от усталости.

— Сам-то отдыхал хоть немного? — спросил я, глядя на его измождённое лицо.

— Почти нет, — признался он. — Боялся упустить момент, если вдруг начнётся осложнение. Всю ночь сидел рядом, проверял пульс, следил за дыханием.

— Это понятно, — кивнул я. — Такую операцию сделал. Тут уж не до сна, когда такая ответственность.

Ричард смущённо улыбнулся:

— Да, признаюсь, мне и самому не верится, что всё получилось. Этот ваш эфир… Это настоящее чудо, Егор Андреевич. Без него операция была бы невозможна.

— Ты ещё остаёшься на ночь? — спросил я, оглядывая двор.

— Да, если вы не против, — ответил англичанин. — Хотел бы проследить ещё сутки. Самое опасное время — первые два-три дня.

— Тогда вот что, — сказал я, положив руку ему на плечо. — Сейчас иди и поспи несколько часов. Я побуду с Петькой, прослежу за его состоянием. А к вечеру, когда ты отдохнёшь, я вернусь в Уваровку.

— Но я… — начал было Ричард, но я перебил его:

— Никаких возражений. А завтра, как вернешься в Уваровку, нормально отоспись у себя дома. Вон, Илюха сказал, баньку уже опробовали. Рекомендую тебе сходить попариться, а потом выспаться как следует.

Ричард благодарно кивнул:

— Спасибо, Егор Андреевич. Вы правы, отдых мне не помешает.

— Кстати, кора ивовая не заканчивается? — спросил я, вспомнив о лекарстве.

— Да, осталось совсем немного, — признался Ричард. — На день-полтора, не больше.

— Скажу Митяю, чтоб ещё привёз, — кивнул я.

Мы ещё некоторое время говорили о состоянии больного, обсуждая дальнейшие шаги.

— Мёд помогает хорошо, — заметил он. — Когда мы меняли повязку, я как вы велели, промазал им рану. И правда, заживает быстрее, и гноя нет.

Я кивнул — средство оправдывало себя. Мёд, благодаря своим антисептическим свойствам, помогал бороться с инфекцией, создавая на ране защитный слой.

Марьюшка тем временем принесла нам квасу — холодного, ядрёного, с мятой и смородиновым листом. После долгого разговора он оказался как нельзя кстати.

— Благодарю, хозяюшка, — сказал я, принимая из её рук деревянную кружку. — А ты молодец, что мужа своего так выхаживаешь. Смотри только, чтоб повязки всегда чистые были, да руки мыть не забывай, когда к ране прикасаешься.

Марьюшка смущённо улыбнулась, потупив взор:

— Всё как велено делаю, Егор Андреевич. И руки в спирту мою, и тряпки все между камнями прожариваю, как вы сказывали.

— Умница, — похвалил я. — С таким уходом твой Петька скоро на ноги встанет.

После этого я отправил Ричарда отдыхать, а сам сел у постели больного. Петька спал спокойно, лишь изредка морщась во сне, когда боль давала о себе знать.

Пока я сидел рядом с Петькой, Иван Филиппович тихо рассказывал мне о том, как вся деревня взволнованно обсуждает чудесное спасение парня.

— Слух-то уж разнёсся по округе, Егор Андреевич, — говорил он тихо, поглядывая на племянника. — Все знают, что вы с лекарем заграничным Петьку моего с того света вытащили. Соседи приходили, в ноги кланялись, спрашивали, правда ли, что вы в грудь ему залезли, рёбра собирали, что-то внутри зашивали? Люди говорят — чудо свершилось, — продолжал Иван Филиппович. Отродясь такого не видывали, чтоб человек с такими ранами выжил, да ещё и на поправку пошёл.

Я улыбнулся. Чудо ли это было или просто грамотная медицинская помощь, но результат радовал — парень, которому вчера оставалось жить считанные часы, сегодня уже шёл на поправку.

Часам к четырём пополудни Ричард проснулся, отдохнувший и посвежевший. Мы ещё раз осмотрели больного, сменили повязки и решили, что дела идут на лад.

— Ну что ж, — сказал я, собираясь в обратный путь, — кажется, самое страшное позади. Теперь главное — дать организму восстановиться.

— Я прослежу, — заверил Ричард, пожимая мне руку. — И завтра вернусь в Уваровку, как вы велели.

— Смотри мне, — напутствовал я его, — как только вернёшься, первым делом в баню. И выспись хорошенько. Считай это докторским предписанием.

Англичанин рассмеялся:

— Будет исполнено в точности, доктор!

Я вскочил на коня и, махнув рукой провожавшим, тронулся в обратный путь.

Вернувшись в деревню, я сразу же нашёл Степана:

— Степан, — обратился я к нему, спрыгивая с коня, — приготовь ещё ивовой коры и передай с кем-нибудь Ричарду в соседнюю деревню. Только побыстрее.

— Сделаем, Егор Андреевич, — кивнул тот. — Не извольте беспокоиться. Уже к вечеру отправим.

Глава 22

На следующий день, ближе к обеду, приехал Ричард. Видно было, что он еле на ногах держится, видать, эту ночь тоже практически не спал. Бледное лицо его осунулось, под глазами залегли тени, а плечи поникли от усталости. Тем не менее, он старался держаться прямо, как истинный английский джентльмен.

Я пожурил его за это, покачав головой с отеческой заботой:

— Ричард, ты себя совсем не бережёшь. Так и свалишься ненароком.

Тот только отмахнулся, бодрился и улыбался через силу. Я спросил:

— Будешь кушать? Анфиса щи наварила знатные.

Тот отрицательно покачал головой, мол, Иван Филиппович накормил на дорогу — кашей гречневой с маслом да молоком парным