Японская война 1904. Книга 3 - Антон Дмитриевич Емельянов

— на следующем шаге меня перехватил поручик Огинский. — Я ведь правильно понимаю, что на входе задержали брата вашей спутницы, и вы идете к нашим гостям с просьбой, чтобы его освободили?

— Не просьбой.

— Извините, но сейчас вы не официальное лицо, вы — гость. И вы просите не от лица офицера и не за своего солдата, а за брата своей сопровождающей. Так что это именно просьба. А на просьбы можно ответить отказом или, если же согласиться, на втором человеке будет признанный обществом долг… — Огинский быстро вводил меня в курс условностей высшего света и ловушки, в которую я чуть было не вляпался.

Кажется, мне очень повезло, что Куропаткин оставил со мной своего адъютанта, который так вовремя сумел прикрыть мне спину.

— Я предлагаю вам отложить дело до завтра, когда как генерал русской армии вы сможете говорить уже совсем по-другому. А ваш японец — ничего с ним за одну ночь не случится.

— Или… — мне очень не хотелось уступать, и я позвал того самого помощника Ванновского, которого приметил раньше. — Поручик Сенцов, у меня для вас срочное задание. Найдите Глеба Михайловича, пусть срочно, не позднее получаса принесет мне рапорт о незаконном задержании Сайго Такамори, который числится по его ведомству.

— Есть! — Сенцов разом растерял хмельной вид, словно и не было ничего, и быстрым шагом двинулся к выходу.

— Так ведь будет правильно? — я повернулся к Огинскому. — Не просьба гостя, а реакция меня как командира 2-го Сибирского на официальный доклад своего офицера?

— Так правильно… Вы это очень хорошо придумали, — кивнул поручик, и мы отошли в сторону, ожидая появления Ванновского. И опять как на войне… В лоб ничего не сделать, а чтобы провести маневр, надо положиться на своих офицеров. Но мы и не такие битвы вытягивали.

* * *

— Арсений, Павел, это же вы? Вас просто не узнать! — к столу молодых штабистов 2-го Сибирского подошла еще одна группа выпускников Академии Генерального штаба, закончившая курсы еще в прошлом году.

Было видно, как взгляды более старших товарищей с завистью скользят по мундирам, украшенным новыми орденами и погонами.

— Служба меняет людей, — Лосьев дружелюбно улыбнулся, про себя тоже оценивая старых товарищей. — Надеюсь, в лучшую сторону.

— Учитывая, что среди вашего выпуска уже двое с погонами подполковника — точно в лучшую. Говорят, ваш Макаров очень щедр на награды для своих.

— Врут, — ответил за Лосьева грубоватый Брюммер. — Арсений свои две полоски получил за то, что пашет без отдыха семь дней в неделю. А Павел с сотником Буденным остановили отступление 5-го Сибирского, из-за которого чуть весь фронт не посыпался. Лично мы среди своих только гордимся ими.

Заканчивая свою речь, он постучал по медали с золотым бронепоездом, и смутившиеся старые товарищи поспешили отойти в сторону.

— Может, не стоило с ними так грубо? — спросил Лосьев, в глубине души очень благодарный поддержавшему его товарищу.

— Стоило! Они пришли рассказать, что нас просто так наградили — так чего их слушать. Тем более, смотри, к Макарову спешит полковник Ванновский. Кажется, что-то здесь происходит.

— И дело тут явно не в танцах, — шепнул Кутайсов.

Молодой граф был все еще под впечатлением от вальса командира с японкой и периодически поглядывал в их сторону, гадая, не собираются ли они повторить. Впрочем, он такой был не один.

— Может, подойдем поближе? На всякий случай? — предложил Лосьев и встал с дивана.

— Вряд ли Макарову будет нужна наша помощь, — возразил Кутайсов, впрочем, тоже поднимаясь на ноги.

Неважно, где и какие их генерал нашел себе проблемы, они планировали быть рядом.

Глава 22

Лосьев с остальными тихо подбирался вперед, поближе к Макарову и французам.

— Мне доложили, что вы задержали моего человека, — Вячеслав Григорьевич начал без всякого пиетета. — Вам придется сейчас же его отпустить и принести извинения.

Лосьев заметил, как полковник Пикар бросил недовольный взгляд на своего спутника — кажется, все происходящее было именно его инициативой — но потом не менее жестко развел руками.

— Прошу прощения, но ваш солдат подозревается в шпионаже против Третьей республики, а великий князь Сергей Александрович недвусмысленно дал нам право защищать себя в подобных ситуациях.

Лосьев сглотнул: кто-то другой после упоминания такого имени уже бы отступился, но точно не их командир! А еще… Взгляд молодого штабиста невольно отметил усмешку на губах стоящего чуть в стороне Витте. Словно его-то ситуация полностью устраивала и… Лосьев невольно задумался, а кто именно так сильно настроил Сергея Александровича против Макарова, кто постоянно подталкивает вперед великого князя в ситуации, в которой он не разбирается, заставляя совершать ошибку за ошибкой? Подобная комбинация, если вспомнить некоторые из гуляющих по столице слухов, была бы вполне в духе министра финансов.

А тем временем дуэль взглядов между Макаровым и Пикаром продолжалась.

— И какие же у вас есть доказательства вины моего солдата? — Вячеслав Григорьевич все-таки первым сдал назад, и Лосьев даже сам не ожидал, какое разочарование ощутил в этот момент.

— Хм, — спутник Пикара усмехнулся.

— Ваш солдат, — сам же посланник предпочел вежливо сделать вид, что не заметил уступку, — является сотрудником разведывательного управления, он пытался пробраться ко мне в дом. Место, где хранится достаточно важных и секретных бумаг…

— Пробраться в дом, где вы проводите прием?

— Он проявлял интерес к помещениям, куда гости не допускаются.

— Значит, если бы ко мне в армию приехал бывший начальник разведки одной из соседних стран и проявлял бы интерес к военным тайнам русской армии, это тоже выглядело бы достаточно подозрительно, чтобы его арестовать? — неожиданно жестко ответил Макаров, и Лосьев выдохнул.

Не сдался генерал! Совсем не сдался — просто снова маневрирует, улучшая позиции перед атакой. Пусть и словесной.

— Это глупая шутка⁈ — не выдержал спутник Пикара.

— Кажется, министр колоний Думерг уж слишком живо представил, как их задержат, — тихо фыркнул Кутайсов.

— Видимо, на землях он сам сдерживаться не привык, — согласился Брюммер.

— Макаров бы мог, — немного невпопад заметил Борецкий, и штабисты, с трудом спрятав улыбки, снова сосредоточились на пикировке командира с французами.

— Вы не забыли, что Третья республика — это союзник России? — сам Пикар еще старался говорить спокойно, хотя и его глаза