Японская война 1904. Книга 3 - Антон Дмитриевич Емельянов

но тот, не обращая ни на что внимания, наслаждался моментом. — И уважаемые хозяева: полковник Мари-Жорж Пикар, как мы все надеемся, будущий военный министр Третьей республики, и уважаемый Гастон Думерг, министр колоний, лично прибывший проследить, что наши интересы в Азии точно не пересекутся.

Мы вежливо посмеялись шутке, потом раскланялись и… Разошлись. Я ожидал, что французы как-то проявят свой интерес, но в начале 20 века было не принято спешить. Мы просто прошли дальше, раскланиваясь с остальными гостями. Было много свитских, которые раньше предпочитали держаться в Мукдене и даже Харбине, немало наших военных. Еще я успел поздороваться со своими штабистами, занявшими один из угловых диванов. И да, французы не постеснялись добавить на свой прием и сидячие места, что в свете традиций века девятнадцатого казалось настоящим вызовом.

— Татьяна, рад вас видеть, — после очередного поворота мы чуть не столкнулись с княжной Гагариной. Та сначала улыбнулась, но почти сразу вернула себе свой привычный по общественным мероприятиям холодный вид.

— Вячеслав Григорьевич, а генеральский мундир вам к лицу, — девушка поправила чуть встопорщившиеся крылья воротника моего мундира и вернулась к своему спутнику.

С великим князем Борисом мы просто обменялись вежливыми кивками и продолжили свой маршрут по залу.

— Вячеслав Григорьевич… — голос Казуэ прозвучал немного насмешливо, словно она что-то пародировала.

— Что?

— Я бы хотела обратить ваше внимание, что нельзя уделять столько внимания другим девушкам, тем более на глазах у своей спутницы. Знаете, у нас на улице после такого вполне могли бы и волосы выдрать.

— Прошу прощения?

— То, как княжна трогала ваш мундир, и вы приняли это как должное… Со стороны это смотрелось как неуважение и ко мне, и к ее спутнику.

Я кивнул, про себя удивляясь, как порой некоторые делают из мухи слона. К счастью, музыканты начали играть первый танец, и я тут же предложил Казуэ составить компанию спешащим в центр зала парам.

— Вальс-бостон. Умеете его танцевать? — девушка тут же словно забыла о недавних обидах. — Мне казалось, в России предпочитают классику, а эта американская вариация еще даже до Парижа не добралась. Уверена, это господин Думерг решил всех шокировать.

Я просто пожал плечами: у предшественника была неплохая танцевальная база, у меня же сейчас очень хорошая физическая форма и полное отсутствие страха новинок.

Да и, если честно, в будущем тоже доводилось танцевать, а в кросс-степ вальсах даже с рваным ритмом на самом деле нет ничего сложного. Мы начали, и Казуэ сперва напряглась, когда моя правая нога пошла не прямо, а наискосок — кажется, до перекрестных движений не дошли еще даже в Бостоне, но… У японки тоже была отличная база и форма: она подстроилась на ходу и очень быстро поняла, что с таким шагом мы словно оказались в разы маневреннее, чем все остальные пары.

— Вы… — говорить на ходу во время еще все-таки незнакомого танца было непросто, но Казуэ справлялась. — Вы и танцуете так же, как воюете. Странно, быстро. Не удивлюсь, если завтра кто-то из журналистов напишет, что скорость — это новое кредо России. И на поле боя, и на поле танцев.

— Всегда, — я улыбнулся и снова сосредоточился на движениях. Это на самом деле было интересно.

Уже скоро танец подошел к концу, мы отошли в сторону.

— Почему не продолжили? — тут же спросила Казуэ. — Вы очень выгодно смотрелись. Этот танец определенно поднял вас в глазах женщин не меньше, чем вся ваша недавняя победа. Ну, и французы тоже выглядели удивленными — вы ведь любите удивлять.

— Боюсь, если увлечься, можно было бы получить не только приятные впечатления, но и наоборот.

— Думаете, пошли бы красными пятнами? — Казуэ картинно хихикнула.

— Все не настолько плохо, — я же ответил предельно серьезно. — Но я бы точно вспотел, а учитывая, что меня ждет еще немало серьезных разговоров, это было бы излишне.

— Вы излишне осторожны, — девушка продолжила мои слова по-своему.

— Я просто не люблю делать себя слабым там, где этого можно избежать. Кстати… — я сменил тему разговора. — Если этот танец получился, как вы сказали, русским, может быть, вы хотите заказать что-то японское?

— Японские танцы не предполагают, что мужчина составляет девушке пару. А кагура… — Казуэ бросила взгляд по сторонам и снова картинно хихикнула. — Да, ритуальные танцы тут были бы совершенно неуместны. Однако, если вам хочется отдать дань традициям моей родины, то… знаете, что делают наши девушки, оказавшись с мужчинами наедине?

— Пьете чай?

— Безусловно. А еще мы разговариваем, причем на темы, которые могли бы показаться лишними или стыдными в обществе других мужчин.

— Например?

— Ну, вот вы когда-нибудь думали о судьбе — почему все происходит именно так, как происходит? Например, у нас, японцев, верят в духов, которые могут ответить на любые вопросы, хоть о прошлом, хоть о будущем. У вас, христиан, в самой главной книге заранее описан день, которым закончится жизнь всего мира. Понимаете, что это значит?

— На мой взгляд, это довольно неожиданное сравнение. И что же тут общего?

— Все просто. Если демоны могут рассказать будущее, если ваш бог знает вообще все, то ответ тут только один: будущее предопределено. Весь мир уже существует в прошлом, настоящем и будущем одновременно. Просто мы, люди, слишком слабы, чтобы осознать что-то большее, чем один крохотный миг, в котором существуем.

— А как же свобода воли? — мне стало интересно и даже не только потому, что я сейчас по факту занимался тем, что это самое неделимое время менял. Пытался менять… — И у вас, и у нас возможность человека менять свою судьбу — это чуть ли не краеугольный камень веры, главный дар, что мы получили от создателя.

— Кажется, парадокс, — закивала Казуэ, — но на самом деле ответ кроется совсем рядом. Если время не изменить, но люди могут это делать — что это значит? Это только моя догадка, но мне кажется, что мы, принимая те или иные решения, просто создаем новые миры. Например, где-то есть мир, где маленькая Казуэ сдалась и умерла. Есть та, где ее сломала грязь этого мира, и живой труп не сильно отличается от окончательно мертвого… А есть наш мир, где я боролась, где не сдавалась и вот теперь танцую с генералом с далекого севера, который бросил