Чужак из ниоткуда-5 - Алексей Анатольевич Евтушенко

Ни Наташа, ни Кристина, ни вот эта красивая и сексуальная женщина, стоящая сейчас передо мной, тебя никогда не ждали.

А Татьяна — ждёт.

Угу. Ты в этом уверен?

Уверен.

Ой-ой.

Ладно, надеюсь, что ждёт. Крепко надеюсь.

Женщины — непостоянные существа. Тебе ли не знать.

Ага, можно подумать, мужчины непоколебимы, как скала, и выбирают себе спутниц раз и навсегда.

К тому же она — поэтесса. А это дополнительный фактор… э-э… провоцирующий непостоянство, скажем так. Довольно серьёзный.

Увлечённость и непостоянство — разные вещи. Я, вот, был увлечён Джиа. И что?

То есть, ты готов простить ей измену?

Погоди, погоди, между нами ещё не было ничего, какая измена?

То есть, если она вот прямо сейчас гуляет с каким-нибудь парнем в Парке культуры имени Горького или любом другом месте Москвы и милостиво слушает его признания в любви, пусть даже и в плохих стихах, ты не против?

Слушает — ещё ничего не значит.

Я сказал, милостиво слушает. Женщины ушами любят, забыл?

Чёрт, и впрямь пора домой. Что-то мы засиделись уже на Гараде…

— Ты права, — сказал я Джиа. — Прости, если что не так. Ты — прекрасная и мудрая женщина, и я в любом случае рад, что мы встретились и… не только встретились.

— Я тоже рада, — улыбнулась она. — И ты меня прости.

Она протянула руку.

Горячая ладонь и прохладные пальцы (нет, ну как у них это получается⁈)

Джиа повернулась и ушла домой.

Я постоял ещё пару мгновений и отправился на стоянку гравилётов-такси. До отправления на Землю ещё предстояло завершить несколько дел.

В чём гарадцы ещё не отличаются от землян, так это в твёрдом умении нарушать заранее утверждённые планы не выдерживать сроки. Казалось бы, в планах подготовки к новому полёту участвовал классный проверенный искин последнего поколения, который, как это принято у ИИ, должен был учесть всё. Включая непредвиденные обстоятельства.

Не учёл.

Вдруг оказалось, что углеритовый каркас космокатера «Смелый», по мнению некоторых инженеров и конструкторов, надо бы усилить.

Потому что нагрузка на планетолёт наверняка будет гораздо выше той, что планировалась изначально.

Нет, там и так тройная прочность заложена, но давайте усилим. На всякий случай.

Вот это «на всякий случай» искин и не учёл. Логическое мышление у него на первом месте, а нарративное в зачаточном состоянии, а то и вовсе отсутствует.

Плюс установка ещё пяти дополнительных анабиозных камер (три для нас, землян, и две для новых членов экспедиции), о чём тоже не сразу подумали.

Плюс всякие, но необходимые мелочи.

Так что старт задержался на две с половиной недели, и на космодром Новой Ксамы мы прибыли семнадцатого августа тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года по земному календарю.

— Между прочим, сегодня суббота, — ворчал по данному поводу Сернан. — Правоверным евреям вообще ничего делать не положено. А мы в космос лететь собрались.

— Ты не похож на еврея, Юджин, — сказал ему Быковский.

— Знаю, — вздохнул тот. — Но помечтать-то можно?

— Не с той ноги встал? — догадался я.

— Видимо, — признался американец. — Какая-то муть всю ночь снилась. Будто я прилетаю, и выясняется, что жена мне изменяет с другим.

— Изменяет с другим — это ты хорошо сказал, — хмыкнул Быковский. — А не с другим можно изменить?

— Да иди ты, — буркнул Сернан. — Языковед нашёлся. Русский, между прочим, мне не родной. Могу на английский перейти, если угодно.

— Кончайте цапаться по пустякам, — сказал я. — А то я решу, что мы и впрямь надоели друг другу.

— Может, и надоели, — вздохнул Сернан. — Домой хочу. К жене и дочери. А то, вон, уже сны хреновые сниться начинают.

— Сны — это пустое, — заверил я его. — Забудь. Давай-ка ещё по чашечке драво, пока посадку ждём. Драво здесь делают отличный.

Мы выпили по две чашки, Юджин явно повеселел, и тут объявили посадку.

Мы уже шли на выход, когда меня окликнули:

— Серёжа!

Обернулся.

Это была Джиа.

— Уф, чуть не опоздала, — улыбнулась она, подходя к нам быстрым шагом. — Попрощаться-то надо или как?

— Надо, — согласился я. — Давай. Счастливо оставаться и мужа тебе хорошего, как говорят у нас в России.

— Вот ты язва, — засмеялась она. — Но насчёт мужа угадал. Мой будущий муж ждёт снаружи, не пошёл со мной, постеснялся. Позавчера сделал предложение, и я согласилась.

— Здорово, — сказал Быковский. — Поздравляю!

— И я, — сказал Сернан. — Будь счастлива, Джиа.

— Обязательно! — улыбнулась она ослепительной улыбкой. — Обязательно, ребята. Счастливо долететь.

Она обняла всех нас по очереди, вошла в орно и попрощалась с Малышом (тот в ответ покачал боками и красиво заискрился). Затем вышла из орно, повернулась и пошла к выходу.

— Некоторые любят погорячее [2], — сказал Юджин, глядя ей вслед. — Фильм. Эпизод, когда Джо и Джерри идут за Душечкой на перроне. Самая их первая встреча. Та же походка.

— Похоже, — сказал я. — Но у Джиа красивее. Хотя, как женщина, Мэрилин Монро мне тоже нравится.

Сернан захохотал.

— Пошли уже, — сказал Быковский. — То же мне, ценители женских походок.

— А что ещё ценить в этой жизни? — спросил Юджин. — Нет, ты скажи, что⁈

Обратный полёт вышел довольно рутинным. Всё, слава богу, шло по плану, без малейших отклонений.

С новым экипажем и членами экспедиции мы познакомились ещё на Гараде в ходе совместных занятий и планирования наших действий на Земле. Кто-то из прежнего состава ушёл, кто-то остался, появились новые люди, но в целом сработались мы довольно быстро, и никаких проблем не возникло.

Что до «Горного эха», то звездолёт уже был нам хорошо знаком, и мы вернулись сюда, практически, как домой, перейдя из стыковочного узла, соединяющего его с космоверфью на орбите Сшивы.

Это был целый город на орбите, включающий в себя помимо, собственно, верфи, на которой собирались новые корабли и ремонтировались-модернизировались старые, научно-исследовательские, жилые, технические, складские и рекреационные модули.

В результате на стационарной орбите над Сшивой, на высоте тысячи с лишним километров, парила гигантская рукотворная объёмная «снежинка» из углерита и металла.

— Мощь, — с уважением заметил Сернан ещё на подлёте к космоверфи. — Сила, мощь и красота. Вот такую же нам надо на орбите Луны.

— А лучше две, — добавил Быковский.