Мичман с «Варяга» - Константин Георгиевич Калбанов

испытаний, отработки маневрирования и пуска самодвижущихся мин, мы учились и абордажному бою. Именно с этой целью я заменил стандартную сорокасемимиллиметровую пушку на модернизированную десантную. Шрапнель достаточно хорошо проявила себя и в морском бою. Полагаю, что против кораблей, где команда не прикрыта бронёй, она будет куда эффективней сегментных снарядов. В данном случае с её помощью мы проредили команду на верхней палубе и поразили часть комендоров, что позволило нам воспользоваться превосходством в ходе и приблизиться достаточно близко для применения пулемёта.

— Значит, ваш расчёт на пушку Барановского полностью себя оправдал? — уточнил Макаров.

— Так точно. Правда, хотелось бы, чтобы вместо десантного варианта шрапнели у меня был пехотный, там пуль вдвое больше, и фугас получится сделать куда мощнее.

— А есть смысл?

— Взгляните на наш катер. Вон видите деревянные чопы? Два попадания пятидесятисемимиллиметровых снарядов, то ли взрыватели подвели, то ли это были болванки. Два попадания, оба пробили в два борта, четыре чопа и проблема решена, на ход никак не повлияло. А вон то граната из такой же пушки. Сто восемь грамм шимозы, но пробоина уже побольше и не такая аккуратная, поэтому на случай волнения пришлось крепить пластырь. Будь она в подводной части, и у нас случились бы проблемы. А попади японцы из трёхдюймовки, так нам и вовсе не поздоровилось бы. Убеждён, что минимальный противоминный калибр должен быть в семьдесят пять миллиметров. И стрелять они должны ни в коем случае не стальными или чугунными болванками.

— На вооружение приняты бронебойные снаряды с разрывными снарядами, — возразил Макаров.

— Пятьдесят четыре грамма бездымного пороха? Не уверен, что такой заряд способен разрушить снаряд, скорее выбьет донный взрыватель.

— Допустим. И каков, на ваш взгляд, выход? — склонил голову набок беспокойный адмирал.

Хм. Похоже, не врали о нём историки, когда давали его психологический портрет. Он действительно готов воспринимать всё новое. А скорее и сам понимал всю пагубность существующего подхода. Поставить на флот современные пушки и снабдить боеприпасами, неспособными раскрыть их потенциал. Тот, кто решил сэкономить на снарядах, либо дурак, либо предатель, потому что потери в результате окажутся куда существеннее. Но бросаться такими обвинениями я, конечно же, не стал.

— Прямо сейчас я бы переделал шрапнельные снаряды от полевых трёхдюймовых пушек и установил бы на гильзы морских орудий. Там всего-то сточить на полмиллиметра медные кольца. Стакан вполне способен выдержать усиленный заряд морских орудий. Зато на выходе мы получим фугасы с зарядом минимум в полтора фунта бездымного пороха. Ну и непосредственно шрапнель, с которой можно работать как по кораблям, так и по береговым целям. Сейчас же эти орудия для поддержки пехоты попросту непригодны.

— То есть вы опять оседлали своего любимого конька с переделкой шрапнели, — хмыкнул адмирал.

— В настоящий момент ни на что иное попросту нет ни времени, ни возможности, ваше превосходительство.

— Вот, господа, видите, какие настроения, мысли и чаяния бродят в головах нашей подрастающей смены. Я услышал вас, мичман. Итак, давайте наконец взглянем на ваших пленных.

Странное дело. Но Макаров ни словом не помянул то обстоятельство, что я дрался с японцами на территории Китая. Впрочем, инциденты случаются и в мирное время, в военное же это всего лишь вопрос времени. Боевой адмирал оставлял за своими подчинёнными право драться с врагом и верил им. Разгребать же возможные последствия оставлял дипломатам. В конце концов это их работа. И мне нравился подобный подход.

Правда, это не значит, что мне теперь можно почивать на лаврах. Спасение утопающих дело рук самих утопающих. Я не боюсь оказаться под судом. Меня не интересует карьера. Что же до камеры, то я из неё выйду. Понадобится, так и вперёд ногами. В прямом смысле этого слова. Введу себя в некое подобие комы, я телом могу управлять не хуже йогов. Так что вынесут из узилища мой труп, который затем исчезнет.

Иное дело, что у меня появилось желание добиться чего-то большего, чем просто хапнуть полной мерой адреналина. И в этой связи лучше избегать ситуаций, способных навредить моим дальнейшим планам. Товарищами и сподвижниками я уже начал обзаводиться. Но, как уже говорил, мне не помешает заполучить и покровителя…

Макаров наскоро опросил пленных, воспользовавшись моими услугами в качестве переводчика. Но после посмотрел на меня, хмыкнул и приказал найти другого офицера, владеющего японским, и собрать материалы по факту боя у Чифу. Оно и правильно, я ведь лицо заинтересованное. Это сейчас не нашлось под рукой полиглота, но для дознания придётся расстараться.

— А что с секретными бумагами? Шифры, коды, что-нибудь захватить удалось? — тихо спросил меня Макаров.

Вполне закономерный вопрос. Коды на любом корабле есть, а что до шифров, так только слепой не распознает антенну беспроволочного телеграфа. Но отвечать правдиво, когда нас могут услышать посторонние, я и не подумаю. Тут столько народу, что не протолкнуться. Не то чтобы я во всех видел предателей, но ведь и неосторожно оброненное слово может сказать о многом.

— Никак нет, ваше превосходительство. Японские офицеры успели их уничтожить. В море выкинули или сожгли в топке, я не знаю, но мы их не нашли.

— Жаль, — крякнул Степан Осипович.

Адмиралы помахали палашами, вперёд, бегом, скачками и убыли. Следом отбыл и Эссен, вовремя вспомнивший о том, что чисто формально мы всё же не его подчинённые, а лишь прикомандированные. И коль скоро сами взяли приз, то самим нам и долбаться с ним.

Материальная ответственность дело такое. Могли и до утра не разобраться. Вскоре прибыл мичман Кнорринг, вахтенный начальник с «Новика» во главе команды матросов. Они погрузили тела на баркас и убыли выполнять приказ командующего. Хоронить, наверное, будут только завтра, но подготовкой озаботятся уже сейчас.

Затем прибыли жандармы и забрали у нас пленных. Похоже, Макаров решил не проводить собственное дознание, а лишь держать руку на пульсе. Или флотский дознаватель будет работать параллельно с жандармским. Неважно, свалил ответственность за пленных со своих плеч, и слава богу.

Оправдались мои худшие опасения. Принимать у меня миноносец прибыли только утром. Не то чтобы я всю ночь глаз не сомкнул, но всё же. Ещё были опасения, что меня в качестве поощрения могут назначить на него минным офицером. На вахтенного начальника, читай старпома, рожей, сиречь морским цензом, не вышел. О командирском мостике лучше и не заикаться, потому что не смешно.

Для понимания, сегодня в этой должности капитаны второго ранга вовсе не редкость, а скорее правило.