Княжич варяжский - Александр Владимирович Мазин

юге, другие пропорции. На самой реке опасность невелика, а вот на берегу — другое дело. Даже если высаживаться только в самых безопасных местах, все равно рано или поздно придется подставиться. Тут и по волоку-то корабли тащить под прикрытием прибрежной крепости рискованно, а разведывать сложную местность, да еще такую, что далеко не везде просматривается с реки, притом что сама река видна с любой позиции… Принять варягов сразу после высадки в сотню луков легче чем куренку шею свернуть. Тем более что большая часть белозерских в степи еще только начала осваиваться, а равных печенегам стрелков даже в команде Сергея раз-два и обчелся. Но допустим, высадились удачно. Дальше что? А степи нечего делать без коня. А лучше — без двух. Причем не только для лидеров, но для каждого дружинника. Скорость, натиск и, главное, возможность вовремя смыться — без этого таким «малышам», как они с Рёрехом, в Диком поле делать нечего. Есть и более простые способы самоубийства.

Неужели Олег не понимает?

— Степью пойдем, — подключился Сергей к разговору. — И было бы неплохо, князь, нам от тебя пару десятков гридней получить, в степном бою умелых и с луками ловких.

Удостоился пытливого Олегова взгляда.

— Степью не дойдете, — изрек тот наконец. — В степи воевать — уметь надо. А двадцати гридней для вас у меня нет. Водой идите. Не хочу вас потерять, родичи.

Очень трогательно прозвучало. Проникновенно. С настоящей заботой. Даже Рёрех повелся. Родня — это святое. Олег-Хельгу хорош. Исключительно благородная и мужественная внешность. Глаза ясные, волосы белокурые, прихваченные золотым обручем, на плечи волнами ниспадают, борода с редкими серебряными нитями подстрижена аккуратно, вымыта и расчесана. А уж какова посадка головы и осанка. Глянешь — и сразу доверием наполняешься. Истинно великий князь… хитровывернутый.

— Добро, — согласился Рёрех. — Мы пойдем водой.

Собственно, он так и планировал. Да и привычнее так. Забыл княжич, о чем с Сергеем по пути в Киев говорили. Что это не север. И что надо именно опыт степной войны нарабатывать. Переубедил Олег. Ну да и как не переубедить? Исполненный славы и мудрости великий князь киевский против безусого мальчишки.

— Мы пойдем водой, — решил за них обоих Рёрех.

— Добро, — согласился Сергей. — Вы — водой, а мы — степью.

Оп! Удивил названого брата. А вот великого князя — нет. Вещий, блин. Будто мысли читает.

— Ждал, что ты так скажешь.

И интонация такая… Мол, глупость делаешь, но препятствовать не стану. Твой риск. И твоя удача.

— Проводника дать?

Да уж как-нибудь без подачек обойдемся.

— Сами справимся. Есть кому путь промыслить.

— Догадываюсь, — и снова улыбочка… понимающая. — А все же помочь тебе позволь. Во-первых, припас у моего тиуна возьмешь, сколько увезти сумеете, во-вторых… — Олег сунул руку в кошель на поясе и извлек тонкую золотую пластинку, вроде монеты с дырочкой. На одной стороне — атакующий сокол Рюриковича, на которого, строго говоря, у Олега прав нет, но пользуется, на другой его, Олега, профиль чеканный. — Возьми, Вартислав. По этому знаку тебе любой из моих людей помогать обязан. И повиноваться тоже все будут, кроме набольшей гриди, воевод и бояр ближних. И вообще… Чувствую: пригодится она тебе.

Веско так сказал. Вещун, блин.

И все же Сергей не выдержал, заулыбался. Пластинка эта с соколом приравнивала его к этим самым воеводам-боярам. И одновременно поясняла всем, почему у Сергея, княжича белозерского, вдруг образовалось подворье на исконно киевской элитной горе. А о том, что никаких дополнительных клятв Сергей киевским князьям не приносил, знают лишь он, князья киевские да брат Рёрех. Привязывает Сергея к себе Олег. Очень старательно и, надо отметить, очень аккуратно. Вроде и не просит ничего, однако ж мир этот — языческий. Всякий подарок требует отдарка.

— Благодарю за честь, княже! Перуном клянусь: сделаю все, чтобы просьбу твою о разведке Сулы исполнить. — И не удержался: — Доброе это дело. Когда… — и тут же исправился: — … если хузары из степи уйдут, рубеж по Суле держать — мудрое решение.

Зря сказал. Опять язык впереди мозга выскочил.

Вот теперь Олег вперил в него уже не пытливый взгляд, а конкретно испытующий.

Но и впрямь мудрый… жучара. Смолчал. Словно каждый день всякие юнцы оценки дают его государственной деятельности.

— Жду вас, родичи, нынче после заката. Пировать.

И отпустил величавым кивком.

— Ты, Дерзкий, когда-нибудь за свой язык… нарвешься, — наполовину с укоризной, наполовину с уважением произнес Рёрех.

— Пустое, брат, — Сергей ухмыльнулся. — Говорить правду в лицо легко и приятно! Пойдем на мое подворье перекусим. До заката далеко, а Машег бочонок хузарского вина завез. Ему сказали: особого года, сладкое, как медовуха. Надо бы проверить, не обманули ли?

* * *

Перед выходом Сергей попытался в очередной раз предупредить Рёреха.

— Не рискуй, — попросил он. — Трижды проверь, прежде чем на берег высаживаться. Друзей у нас тут нет. Печенеги, угры, все будут смотреть на твой драккар как на добычу.

— Да ладно! — не поверил Рёрех. — Без малого сотня варягов — добыча? Не так-то просто нас стрелами закидать. Для того щиты и брони имеются.

— Машег твою бронь с двухсот шагов продырявит.

— Ну так то — Машег. О, Варт! Ты видел мой новый шлем хузарский? Такой ни одна стрела не пробьет! А как красив!..

Бесполезно. Ушла у Рёреха опаска перед Диким полем. Погулял пару лет водными путями, и — ушла. Почуял простор — и понравилось. Рощи дубовые, что в сравнении с северными чащами прозрачными кажутся. Табуны тарпанов. Ковыльное море, смыкающееся с небом у горизонта. И взгляд твой, кажется, тоже до горизонта.

Но это только кажется. Это караван купеческий издали видать по поднятой пыли, а орда дорогой не ходит. Орда прямо по степи идет. Хотя орду как раз заметить можно. По вытоптанной, выеденной табунами полосе. А разбойничий отряд в три сотни луков в этом просторе запросто потеряется. И тысяча потеряется, если захочет. Поэтому впереди всегда дозоры на лучших конях. И любой курган становится наблюдательным пунктом, на который поднимаются очень аккуратно: оттуда ведь не только тебе видно, но и тебя. Ну и множество примет, известных только степным охотникам, о которых северяне понятия не имеют. Тут ведь даже птицы на человека по-другому реагируют.

Очень не нравилась Сергею беспечность Стемидыча. Чуял: добром не кончится. Те, кто