Я – Товарищ Сталин 2 - Андрей Цуцаев

что 1935 год был переломным: репрессии набирали силу, дипломатические альянсы трещали по швам и были ненадежными, а мир, на всех парах, катился к войне. Но он был полон решимости изменить ход истории.

Он вызвал Вячеслава Молотова, Николая Ежова и Михаила Тухачевского, чтобы обсудить внешние и внутренние угрозы. Каждый шаг должен быть точным, как ход в шахматной партии, где ставкой была судьба страны и миллионов людей.

Вячеслав Молотов вошёл в кабинет, его чёрное пальто было припорошено снегом. В руках он держал потрёпанный кожаный портфель, набитый телеграммами и отчётами. Его лицо, обрамлённое тонкими очками, выражало усталость, но голос оставался твёрдым. Он положил портфель на стол, щёлкнул замками и начал доклад.

— Иосиф Виссарионович, японцы перешли все границы. Их посол Хирота Коки вчера предъявил ультиматум: передать КВЖД Маньчжоу-го за 140 миллионов иен, плюс он требует концессии на рыболовство у Камчатки и Сахалина. Они угрожают усилить военное присутствие в Маньчжурии, если мы откажемся. Наши агенты в Харбине подтверждают: у японцев в регионе 200 тысяч солдат, 300 самолётов и 2000 танков, с планами нарастить силы. Квантунская армия ищет повод для эскалации — возможно, нападение на пограничный пост или диверсия на железной дороге. Они также давят на Китай, чтобы вытеснить нас из Монголии и Синьцзяна, ослабляя наше влияние в Азии.

Молотов вытащил из портфеля шифровку ОГПУ, напечатанную на тонкой бумаге.

— Наши люди в Токио сообщают, что Хирота встречался с немецким атташе, обсуждая антисоветский альянс. Японцы знают, что мы заняты Германией и Польшей, и пользуются этим. В Харбине замечены контакты японских офицеров с белоэмигрантами — возможно, они готовят саботаж на КВЖД. Один из наших агентов, внедрённый в Маньчжоу-го под видом торговца, перехватил разговор о плане «Тигр»: взрыв моста на дороге для обвинения СССР в провокации.

Он перешёл к американскому направлению, его тон стал осторожнее.

— По США: посол Уильям Буллит считает японскую угрозу второстепенной. Он повторяет: «Гитлер — главная опасность европейцев, а Токио — это азиатская проблема». Но банкир Джеймс Уорбург через связи с Фордом готов сотрудничать. Сенатор Джон Гарнер, с которым Литвинов встречался в Вашингтоне, намекает на более тесное сотрудничество, но он запросил данные о наших гарнизонах на Дальнем Востоке. Это неприкрытая разведка, я отверг его требование. Гарнер связан с техасскими нефтяными магнатами, что может быть рычагом для совместной разработки нефти на наших просторах, но что касается военной составляющей, я не вижу заинтересованности американцев в союзе с нами.

Молотов сделал паузу, поправил очки и продолжил. — Мой план такой: организовать встречу с Хиротой в Москве через две недели. Мы затянем переговоры, предложим рыболовные концессии, торговлю лесом и углём, но КВЖД не отдадим. Одновременно нужно давить на американцев через Уорбурга и Гарнера, чтобы они поддержали анти-японский пакт. Если Япония устроит провокацию, США могут увидеть в нас союзника против Токио — ведь их торговые пути в Тихом океане под угрозой. В Лиге Наций я предлагаю доработать нашу резолюцию: осудить оккупацию Маньчжурии и потребовать санкции на поставки нефти, стали и химикатов в Японию. Это покажет миру их агрессию и выиграет нам время.

Сергей постучал пальцами по карте, его взгляд остановился на красной линии КВЖД. Железная дорога была не просто инфраструктурой — это был стратегический хребет, связывающий Сибирь с Тихим океаном. Уступить японцам означало потерять контроль над регионом, ослабить Монголию и открыть путь к Владивостоку. Но война с Японией была бы катастрофой: Красная Армия страдала от нехватки техники, коррупции и слабой дисциплины, а Германия на западе ждала удобного момента для удара.

— Вячеслав, КВЖД должна быть только наша и точка. Никаких уступок. Готовь встречу с Хиротой, но тяни время. Предложи всё, кроме железной дороги: рыболовство, лес, уголь, даже никель. Пусть японцы думают, что мы готовы торговаться, но гни нашу линию. По американцам: отправь Сергея Васильева в Вашингтон. Пусть он через Уорбурга и Форд предложит анти-японский пакт. Намекни, что японцы угрожают их торговым путям — Гавайи, Филиппины, их флот в Тихом океане могут пострадать. Проверь реакцию Буллита и Гарнера. Если они откажутся, ищи подходы через Китай или Британию. В Лиге Наций добавь жёсткий пункт о Маньчжурии: осуждение оккупации, санкции на нефть, сталь, химикаты. Проверь лояльность Васильева перед отправкой — американцы могут его перекупить. Нам надо так же усилить Дальний Восток: направить туда 300 тысяч солдат, 300 самолетов и не менее 2000 танков. Советников в Монголию отправь под видом инженеров или агрономов. Разведку в Маньчжурии я прикажу удвоить, надо пресечь их провокации на корню.

Молотов кивнул, его карандаш быстро заскользил по блокноту. Он добавил: — Хирота может предложить пакт о ненападении в обмен на КВЖД, но это ловушка — они хотят высвободить войска для захвата Китая.

По США: Гарнер связан с техасскими нефтяниками, я могу предложить добычу 5 миллионов баррелей за станки и инженеров, без военных данных.

Британский посол Чилстон намекал, что Лондон боится японцев в Сингапуре. Мы можем выжать какие-то совместные соглашения с британцами, если надавим на их колониальные страхи. В Маньчжурии нужно усилить агентов — особенно в Харбине, там белоэмигранты особенно активны.

Сергей задумался, его пальцы сжали край карты. Британия и США балансировали между Японией и СССР, но японская агрессия могла склонить их в сторону Москвы.

— Хорошо, Вячеслав. Разведку в Маньчжурии усиливай, особенно по белоэмигрантам. Гарнеру предложи нефть за технологии, но никаких военных сведений. Чилстона дожми. Намекни, что японцы смотрят на Сингапур и Гонконг. Если Хирота заговорит о железной дороге, тяни время, усиливая предложения по торговле. Монголию укрепляй, но без огласки. Доложи, как только будут новости.

Молотов собрал бумаги и вышел, его шаги затихли в коридоре. Сергей перечитал шифровку из Токио, чувствуя, как японская угроза становится все ближе. Сейчас, когда, он готовился противостоять Гитлеру, это было совсем не кстати.

Николай Ежов вошёл следом, его невысокая фигура, в темном пальто, казалась ещё меньше. В руках он сжимал папку с надписью «Совершенно секретно». Его глаза, выдавали напряжение.

— Иосиф Виссарионович, у нас беда, сказал он. — Лев Каменев, задержанный по делу оппозиции, мёртв. Повесился в камере на разорванной простыне. Охрана нашла его в три часа ночи. Он оставил записку: «Всё потеряно, партия меня не простит». Допросы были долгими— он, в основном, молчал, но вскользь упомянул связи с троцкистами в Ленинграде. Я подозреваю, что его могли довести. Я приказал проверить следователей и охрану — кто был с ним в