Другой Путь - Владимир Викторович Бабкин

понимает. А я понимаю. Так что приступай.

Барон прислоняется к дыбе и начинает «петь». Самозабвенно. Даже, кажется, что исповедуется, во всяком случае душу облегчает. Слушаю, мотаю на ус. Может и прощу Отто. Ну как прощу, заставлю для меня работу особую делать. Так что пусть прохрюкается кабанчик. А я послушаю.

Пока.

Глава 2

После Императорского Бала

* * *

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ. 25 мая 1743 года.

Где творятся события в наш просвещённый восемнадцатый век? На фронтах и в высоких кабинетах. А кто формирует общественное мнение? Газет и журналов практически нет даже в Санкт-Петербурге. Никаких соцсетей не существует априори. Тогда кто и что?

Очень просто. От Петербурга и до самых, до окраин, от южных гор до северных морей, повесточка и общественно значимые события происходят на всяких местных светских или купеческих сборищах, где собирается местная элита, общается, выпивает, чинно танцует или пускается в лихой пляс. В провинции, конечно, и труба ниже и дым пожиже.

Но, у нас же сам стольный блестящий Санкт-Петербург! Век-то просвещённый! У нас, может, и собираются купцы в трактирах делать свою негоциацию, но великолепный Императорский Двор — это элита элит Империи. Самые-самые сливки. Поэтому и собираются приличные люди на сходку на всякие праздники и балы, Государыней устраиваемые.

Людей посмотреть, себя показать, узнать расклады при Дворе и в столице, что там за границей и на войне, какие виды на цены, поручкаться, раскланяться, потолковать. Императрице напомнить о своём существовании.

Делается это и на таких балах, как сегодня. Особенно на таких.

Роскошный Императорский Бал. Музыка. Разряженные гости по одному или парами, а то и семействами (конечно, только старшие дети, которые представлены ко Двору). Самые родовитые подходят к Государыне, чтобы приветствовать Её Императорское Величество. Кому-то она улыбнётся, кому-то скажет пару слов, а кого-то ограничит сухим прохладным кивком.

Вообще, бал и прочие подобные мероприятия, это, ко всему прочему, смотр и показ потенциальных невест и женихов. Обсуждаются возможные партии, молодые люди и их родители присматриваются, и изучают варианты.

Пришёл мой час выйти на сцену.

Объявляют на весь зал:

— Его Императорское Высочество Государь Цесаревич-Наследник Престола Всероссийского, Владетельный Герцог Голштинский Пётр Фёдорович! Внук Петра Великого!

Да-да. Так звучит мой титул полностью.

С высоко поднятой головой торжественно вхожу в зал. Что ж, Матушка вернула меня в высший свет, и весь высший свет, все его представители, представительницы и особенно молодые барышни, смотрят на меня. Смотрят по-разному. У всех разный интерес к моей не очень скромной персоне. Киваю сиятельным мужам и матронам, слегка улыбаюсь их дочерям, но, нигде не задерживаюсь ни на мгновение. Трон там, впереди.

Уверенно, но, без суеты, гордо склоняю голову перед Матушкой-Императрицей. Говорю:

— Ваше Императорское Величество. Счастлив вас видеть в добром здравии и ослепительной красоте. Ваш Императорский Бал блистателен, но своим сиянием вы затмеваете всех.

Я тут научился цветастым дворцовым политесам. С волками жить — по волчьи выть, как говорится. Этикет высшего света и высшего сорта.

Живу теперь с этим.

Кивок с улыбкой.

— Здравствуй, Пётр. Рада тебя видеть. Займи своё законное место по правую руку от меня.

Смиренно склоняю голову.

— Благодарю Вас, Ваше Императорское Величество.

Место действительно моё законное и уже привычное. Наследник Престола. Это никого не удивило. Удивил мой наряд — необычайно богатый камзол полковника Кирасирского Моего Имени полка со всеми орденами, полагающимися мне, включая цепь Ордена Андрея Первозванного. И голубая лента через плечо. У Брюммера вон только лента. Он иностранец, а я свой, но и голштинец тоже. Потому розочка моего фамильного ордена Святой Анны на эфесе шпаги. Я словно на парад явился.

— Вице-канцлер граф Бестужев-Рюмин Алексей Петрович, с супругой и сыном…

— Маркиз Антонио Отто Ботта д’Адорно, посланник Цессарский…

Что ж… А вот и сюрприз.

— Граф Бестужев-Рюмин Михаил Петрович с супругой! Графиня Анастасия Павловна Ягужинская!

Пока сенсации нет. Подумаешь. Ходят тут всякие. Посланник с супругой, он же старший брат вице-канцлера графа Бестужева-Рюмина. Ну, женился он неделю назад на вдове генерал-прокурора графа Ягужинского. Ну, и что? Тут это часто. Дочь именовали отдельно оттого, что фамилия другая. А Андрейка Бестужев, вижу, от того, что его «сыном» только нарекли, бесится. Маловат умом моего тела ровесничек.

«Молодожены» почтительно подошли к трону. Ну, тоже ничего необычного. Поклон графа, реверансы обеих графинь, верноподданнические восторженные слова и уверения.

Михаил Петрович почтительно говорит:

— Ваше Императорское Величество, разрешите вам представить мою приёмную дочь графиню Анастасию Павловну Ягужинскую.

Вновь реверанс.

Настя волнуется. Ну, ещё бы! Такое событие!

— Ваше Императорское Величество, для меня честь и счастье быть представленной Вам.

Кивок. Весьма благосклонный.

— Рада видеть вас при Дворе, графиня.

Императрица приняла их уверения и отпустила с миром. Те отошли на указанное им место.

Потом потянулась обычная нудятина, за что я и не люблю эти официальные представления. Князь такой-то с женой и дочерью, граф такой-то с женой и сыном… Ну, и так далее. Две сотни пар и полторы сотни неокольцованных. Хорошо хоть большая часть свитские или уже с обеда с Императрицей и в отдельном времени на представление не нуждаются. А то бы до утра всех представляли.

Наконец, всё это безобразие окончилось. Начинается уже сам бал. Вот сейчас и начнётся настоящее веселье. Я-то знаю сценарий сего мероприятия, а они — нет. Ну, ладно. Знают не все. Сейчас узнают.

Я почти сдержал злорадную улыбку. Не люблю я их. Ну, почти всех. Как и они меня. Серпентарий в чистом виде!

И, вот, как говорится: «Средь шумного бала, случайно…»

Нет, конечно, всё было не так и совсем не случайно.

Церемониймейстер объявляет:

— Императорский Бал! Менуэт! Право открыть Императорский Бал Высочайше даровано Его Императорскому Высочеству Государю Цесаревичу-Наследнику Престола Всероссийского, Владетельному Герцогу Голштинскому Петру Фёдоровичу! Внуку Петра Великого! И графине Анастасии Павловне Ягужинской!

Зал ахнул. По-моему, пара девиц упала в обморок.

Бывает. Дело-то житейское.

Отстегиваю шпагу и передаю камердинеру.

Уверенно и торжественно подхожу к Бестужевым-Рюминым и Ягужинской. Дамы болтали с какой-то фрейлиной из третьего ряда с розой в причёске и её, наверно, дочкой. Их собеседницы в удивлении. Настя едва на ногах стоит. Волнуется. Нет, для неё и Бестужевых это не было неожиданностью. Такие дела так, с кондачка, не решаются. Всё согласованно. Но, всё же.

Всё же…

Склоняю голову перед графом и графиней.

— Дозволено ли мне будет пригласить вашу дочь на танец-открытие