Японская война 1904. Книга пятая - Антон Дмитриевич Емельянов

Я-то думал, что Австро-Венгрия уже давно смирилась с лидирующей ролью Германии, но Карл Мария Александр фон Ауэршперг опровергал это всем своим видом. Он вежливо фыркал на любые рассуждения германского посланника фон Винклера, а еще любил отловить меня и с каменным лицом рассказать какую-нибудь историю времен наполеоновских войн. Я чуть было не заподозрил что-то совсем неприличное, но, к счастью, Огинский меня просветил.

Как оказалось, Ауэршперги — это довольно древний род, зародившийся недалеко от современной Любляны еще в 15 веке, и они довольно активно продвигали в Вене идею союза не с Берлином, а с Санкт-Петербургом. Так что наши успехи оказались им на руку, и теперь Карл Мария осторожно прощупывал почву. Лично я, помня весьма скромные успехи Австро-Венгрии в Первую Мировую, относился к этому без энтузиазма. С другой стороны, без австрийских армий на юге Россия смогла бы сосредоточить больше сил на севере против своего главного противника…

А в том, что с Германией у нас не сложится, я не сомневался. Уж Винклер в своем обшитом овечьим мехом фельдграу и надвинутой на глаза фуражке показывал это с первого дня. Ходил всюду, вынюхивал, а отчеты, которые он отправлял с телеграфной станции каждый день, занимали не меньше часа. И ладно бы это был случайный человек, но Винклеры — это старинный прусский род, всегда поддерживающий общую линию кайзера. А сам Манфред — тоже не кто-то там, а майор генерального штаба. Военный, а не дипломат — еще один маркер.

— Вячеслав, вы к нам надолго? — тут меня приметил американский посланник. Самый молодой из всей этой банды: Роберт Лоуренс Пейдж, 27 лет, потомственный денежный мешок из Вирджинии, а значит, ярый демократ.

— Присоединяйтесь, обсудите с нами, есть ли шансы у Паркера, за которого так болеет наш молодой друг, против республиканца Рузвельта, — помахал мне стоящий рядом с Пейджем англичанин.

Артур Перси Челмондей — лично я никогда не слышал раньше про эту фамилию, но, как оказалось, это довольно древний род. Впрочем, оно и видно: в любое время дня и ночи Артур Перси был в своем красно-коричневом мундире, спина прямая, словно там линейка пришита, а на горле шарф из шотландки. Он успел год провести в Южной Африке и с тех пор почему-то жутко боялся простуды.

— Не думаю, что Вячеславу это интересно, — замахал руками Пейдж, делая вид, что мы близкие друзья. — Давайте лучше обсудим сапоги нашего Артура. Не знаю, где он выкопал эти старые «Веллингтоны», но не кажется ли вам, что это попытка перещеголять самого Ауэршперга в его воспоминаниях о славных войнах против Наполеона?

Я только вздохнул. Именно поэтому я называю это сборище зверинцем, и мне очень хочется узнать, как же так вышло, что почти каждый иностранец, прибывший в нашу армию — это наглый молодой щегол. Вот когда мы японских наблюдателей захватили на Ялу, так там были вполне серьезные люди. Макартур, Гамильтон, да тот же Лондон — уже вполне известный и состоявшийся писатель. А мне прислали… Зеленых юнцов. Даже как-то обидно.

— Или… — вкрадчиво продолжил Челмондей. — Может, генерал хочет обсудить с нами, что будет делать, когда разобьет японцев на Квантуне и снимет осаду с Порт-Артура?

Провокация получилась несерьезная, но меня неожиданно накрыло. Я ведь на самом деле не раз думал, а что делать дальше. Высадка на остров, когда преимущество на море на стороне врага — это операция, которую не смогли потянуть ни Наполеон, ни вся военная машина Вермахта в 1941-м. Остаются самые разные, порой по-настоящему дикие варианты, так почему бы не попробовать проверить реакцию на них. Модель из двух человек будет, конечно, весьма сомнительной, но… Это лучше, чем ничего. Да и просто забавно может получиться.

— А почему бы и нет, — я тряхнул головой, прогоняя остатки сна. — Как мы все знаем, Япония — это противовес России в Азии, который каждая из ваших стран, словно заботливый садовник, растила у нас на заднем дворе.

— Как поэтично, — восхитился Пейдж, но глаза его зло блеснули, словно он на мгновение забылся и не удержал маску.

— Так вот если мы победим и остановимся, то обеспечим себе лет 10 мира, а потом, собравшись с силами, Япония продолжит эту войну.

— Вы все-таки планируете высадку на острова? — прищурил глаза Челмондей. — Каким образом?

Такое чувство, что несмотря на все свои 29 лет, он искренне верил, что я сейчас ему все и выдам, прямо на блюдечке. Впрочем, так ли это наивно, учитывая, что я знаю немало русских офицеров, которые не увидели бы в таком рассказе ничего странного?

— Зачем? — я широко улыбнулся. — Мы просто поменяем хозяина японскому псу. Без колоний на континенте у них нет шансов развиваться дальше, а значит, им придется пойти на наши условия. Смена правительства, отказ от всех обязательств преступного режима Мацухито…

— Это невозможно! — Челмондей побагровел.

— Это неприемлемо! — согласился Пейдж. — Но очень весело, старые пердуны в Вашингтоне сожрут все свои галстуки!

— Англия никогда не признает новое правительство Японии!

— Соединенные Штаты тоже. И почти наверняка мы введем против них эмбарго и блокаду.

— Что еще больше привяжет Японию к союзу с Россией, — между делом заметил я.

— России тоже придется непросто!

— Как сейчас? Кажется, мы справляемся, — я развел руками.

— Китай будет в ужасе от этого союза, — Челмондей словно искренне представил эту ситуацию. — Причем, даже если он не решится действовать официально, вас будет ждать новое восстание боксеров, на этот раз только против России.

— Я ни мгновения не сомневаюсь, что вам удастся организовать что-то подобное, — согласился я. — Так же я уверен, что 8 английских броненосцев в регионе и 2 американских вполне смогут доставить нам проблем — поэтому мы будем вынуждены начать действовать и на этом направлении. Уверен, императрица Цы Си примет обеспокоенность России влиянием на Китай недружественных стран и прекратит аренду портов Вэйхайвэя и Циндао.

— Вы еще и кайзера отсюда выкинете? — с восхищением спросил Пейдж, но тут же поспешил добавить. — Америка будет настаивать на том, что Китай должен, как и раньше, придерживаться принципа открытых дверей.

— Если зачищать свой задний двор, то до конца, — я, кажется, увлекся. — Ну, а в том, что 3-тысячный гарнизон Вэйхайвэя и 7-тысячный Циндао не смогут