Сага о Рорке - Андрей Львович Астахов

антов. Здесь Ратша остановился. Рогволод говорил ему про старое требище – это ли? Где-то в глубине леса защелкал крехтун, и в душе воеводы опять шевельнулся страх. Правая ладонь невольно легла на грудь, где под толстой кожей поддоспешника висели обереги.

От требища тропа повела вниз, меж огромных деревьев, сосен и лиственниц, к озеру. Воевода увидел серебристую поверхность озера не сразу – слишком густой был лес. Через сотню саженей, спускаясь с яра, он опять остановился и снова прочел наговор. С этого места был хорошо виден укрывшийся среди молодых сосен небольшой сруб под двускатной драночной крышей, сложенный из толстых бревен и окруженный палисадом. Подавив в себе сильнейшее желание повернуть обратно, воевода начал спускаться к берегу.

Сруб стоял недалеко от воды. Ниже него шли топкие плавни истена очерета, а с трех сторон дом был скрыт лесом. Увидеть его можно было только сверху, от поляны с требищем. Сруб был небольшой, но ладный и толково срубленный, двор был чистый и тщательно утоптан: за домом виднелись грядки с зеленью, но живности никакой Ратша не заметил.

- Здоров будь, хозяин! – провозгласил он, войдя в дом.

Сруб был пуст, и Ратша вздохнул с облегчением. Осмотревшись, он подумал про себя, что хозяин вовсе не так дик, как полагалось бы лесному чудищу: в срубе было чисто, нигде ни грязи, ни паутины, калина у очага сложена в аккуратную груду. В углу за ухватом Ратша заметил большую рогатину с граненым наконечником, а в колоде у очага – тяжелый топор. Распустив завязки плаща, боил тяжело опустился на заменяющее табурет полено, положил руки на стол и вздохнул, переводя дух.

Разговор с князем не шел у него из головы. То, что князь поведал о своем внуке, испугало и удивило Ратшу. Он слышал о подобном проклятии, но видеть самому таких вот зачарованных ему не приходилось. Потому и жил в душе воеводы страх. А ну, как окажется, что не остановят проклятого ни обереги, ни наговоры? Невольно ладонь воеводы легла на посеребренный клевец.

Но тут воевода подумал о другом – если Рорк и вправду злой силой испорчен, если не внук он княжеский, а подменыш, дите нежитью подкинутое, то почему волхвы не нашли способа справиться с ним? Почему Световид, волхв Сварога, не избавил антов от нежити? Вряд ли Рогволод стал защищать мальчика, зная, что это не внук его, а нежить, принявшая облик ребенка. Ой, не прост князь Рогволод, чего-то не договаривает. Ложную клятву дал на мече и Перуном поклялся вероломно, чего анты никогда ему не простят. Впрочем, Рогволод стар и скоро сам предстанет перед богами, тогда и ответ держать будет. А то, чтоволхвы бессильны оказались против Рорка, совсем неспроста – либо велика его сила, либо.… Либо ребенок стал жертвой оговора и каких-то хитрых волховских дел, о которых никому, кроме Световида и ближних к нему людей не ведомо…

Воевода вздрогнул. Тень в дверях упала прямо на стол, и Ратша только и успел, что встать и отступить вглубь дома.

- Кто ты? – вошедший сбросил с плеч связку битых зайцев,отставил добрый хазарский лук и саадак со стрелами, выпрямился, изучая воеводу внимательным взглядом. – Гость ли мой?

- Здрав будь, Рорк, сын Рутгера! – ответил воевода, стремясь сохранить самообладание.

- И ты будь здрав, отец. Кто ты, откуда меня знаешь?

- Я Ратша, слуга деда твоего Рогволода.

Лицо Рорка потемнело. Он шагнул в дом, свет из окна упал на его лицо. Ратша вздрогнул. Не покривил душой Рогволод, правду сказал: открытое и ясное было у Рорка лицо, мужественное, лицо воина. Но длинные волосы были подобны цветом волчьей шерсти, совершенно седые, хотя Рорку еще и двадцати лет не исполнилось. А глаза.… Показалось Ратше, что глянул он в глаза зверя, а не человека. Пронзительные глаза, желто-карие, и блеск в них Ратша углядел волчий, звериный.

- Дед мой? – спросил Рорк. – Пятнадцать лет я его не видел. А тут вдруг он меня вспомнил. С чем он прислал тебя, отец?

- Князь просит тебя к нему в Рогволодень

Ратша заметил, что юноша был изумлен. Но изумление, мимолетно промелькнувшее на лице княжича, исчезло быстро, осталось все то же равнодушие, будто и не рад он был вестям от деда.

- В Рогволодень? К народу?- Рорк гордо вскинул голову. - С детства я хотел там побывать. Смотрел издали на башни, на кит городской, мнил себя воином на страже города. Это было давно. Лучше скажи мне, отец, а не желает ли мой дед посетить могилу дочери своей и моей матери? Она уже четвертый год как в земле, отца так и не дождалась.

- То мне неведомо, - Ратша проглотил застрявший в горле ком. -Я пришел с добром и волю князя тебе передаю, как высказал он ее. Князь добром тебя просит. И подарок тебе этот шлет, - Ратша снял с плеча завернутый в холстину меч, положил на стол перед Рорком. Княжич развернул холстину, увидел меч. Глаза его вспыхнули, но через мгновение он вдруг набросил ткань обратно на оружие, и Ратша испугался, как бы не пришлось ему везти обратно княжий дар.

- А что же мои дядья? Что волхвы? – спросил Рорк. – Тоже ждут, когда я приду в город свести с ними знакомство?

- Не думай о них плохо, княжич.

- Мать говорила мне о волхвах. Из-за них нас изгнали вон из народа. Но тебе я верю. Раз зовет меня дед, значит и в отверженном появилась нужда.

- Князь велел сказать… Видение ему было.

- Видение? Расскажешь?

- Затем и послан.

- Тогда присядь, гость дорогой, и выпей со мной меду. На сухое горло много не наговоришь.

Рорк налил из окрина пахучий мед в две деревянные чарки, одну подал воеводе, другую пригубил сам. Воевода отведал и подивился: мед был самолучший, на диво душист и крепок.

Пока Ратша рассказывал, хозяин дома молча сидел и лишь иногда кивал головой. Впрочем, рассказ у старого боила получился сбивчивый, путаный, да еще от меда в голове начало изрядно шуметь.

- Великая печаль гложет князя, - закончил Ратша, тяжело вздохнул. – Почему я и пришел.

- Должен ли я идти с тобой сейчас?

- Ты волен прийти, когда пожелаешь. Так князь сказал. Но скажутебе – болен зело князь. Как бы не прибрала его Мара,