Телохранитель Генсека. Том 6 - Петр Алмазный

— Точно так же, как любые слова гражданки Боннэр не имеют отношения к правде.

И я, игнорируя посыпавшиеся со всех сторон вопросы, сел на заднее сиденье рядом с советником юстиции.

— Откуда у вас так вовремя оказались три проигнорированные повестки? — поинтересовался, когда выехали на Садовое кольцо.

— Сразу после «концерта» на аэродроме первая, вторая после клеветнических заявлений журналистам в Свердловске, и третью отправил после того, как первые две были проигнорированы, — ответил Арапов. — Но вы должны понимать, товарищ полковник, что в случае с этой дамочкой у вас должны быть просто железобетонные доказательства ее вины.

— Доказывать будет следственная группа, — ответил я, — а мы просто предоставляем материалы, Павел Львович. Кстати, сейчас по приезду на Лубянку, вы с этими материалами и ознакомитесь.

Спустя полчаса, внимательно прочитав документы из папки по делу Мясниковой и, сверив тут же снятые с лже-Боннэр отпечатки пальцев с имеющимися в папке, Арапов без колебаний выписал постановление на арест.

Я поднялся к Удилову.

— Вадим Николаевич, команду пригласить журналистов на задержание дали вы? — спросил прямо, хотя это было понятно и так. — У меня вопрос: почему не поставили меня в известность?

— Не успел, Владимир Тимофеевич, — ответил Удилов. — У меня, знаете ли, всегда все идет по плану. Я никогда не рискую. Даже если со стороны это выглядит как риск, на самом деле каждое действие — результат анализа и расчета. Также я не имею склонности к импровизациям. Но вы в который раз провоцируете меня именно импровизировать. Мне показалась интересным ваше предложение по поводу показательного суда над лже-Боннэр и пришлось действовать быстро.

Удилов встал, сложил документы в кожаную папку.

— А вам все-таки надо работать системно, Владимир Тимофеевич. Распыляетесь. Обратите на это самое пристальное внимание.

— Приму к сведению, — ответил я.

— Пообедаете со мной? — предложил он, поставив папку на полку шкафа.

Не стал отказываться и, когда уже сидели в комнате отдыха, и ждали официанта, я задал вопрос, который волновал меня в этой истории больше всего.

— Микоян должен был знать Мясникову еще по делу «Четвертого рейха». Причем, знать лично и достаточно близко. В чем дело? Почему он настаивал на поездке настоящей Елены Боннэр в Ирак и почему он ничего не предпринял, когда вместо нее приехала другая женщина? Тем более, его старая знакомая? Неужели это все сойдет ему с рук?

— Микояна использовали втемную. И Мясникову он, конечно же узнал. Но ничего не сделал по той же самой причине, по которой не побоялся Сталина, вытащив своих детей из той ямы, в которую они попали. Даже не учитывая двойное убийство и самоубийство, им светило как минимум десять лет без права переписки.

Удилов взял со стола бутылку минеральной воды, наполнил стакан и сделал несколько глотков, прежде чем продолжить.

— Все вопросы к его сыновьям. Мы давно за ними наблюдаем, и за Вано, и за Серго. Знаете, Владимир Тимофеевич, в который раз убеждаюсь, что предателей бывших не бывает. Как, впрочем, и преступников…

— Чекисты тоже бывшими не бывают, — улыбнулся я.

— Абсолютно правильно мыслите, Владимир Тимофеевич, абсолютно правильно, — Удилов одобрительно покачал головой и замолчал — вошел официант, толкая перед собой столик на колесах.

Обедал Удилов не просто скромно, а даже аскетично. Я бы очень удивился, будь это не так. Рыбный суп, макароны по-флотски, черный хлеб. Вместо салата разрезанный вдоль огурец и рядом солонка с крупной серой солью.

Но я тоже не гурман, а в общем-то всеяден. И с удовольствием расправился со своей порцией супа, вспомнив рыбные дни в столовых во времена моей учебы в Минской школе КГБ. Тогда я, молодой Владимир Гуляев, почему-то не любил эти супы из кильки в томате с рисом или другой крупой. Сейчас же съел с огромным удовольствием.

— Вы на ужин все-таки успейте к Леониду Ильичу, — напомнил Удилов. — А лучше — до ужина. И в дело Мясниковой больше не лезьте. Нашли, вычислили — честь вам и хвала, но дальше займитесь уже наконец своими прямыми обязанностями.

— Понял, Вадим Николаевич. Мне самому достаточно мерзко было во всем этом копаться, — ответил я, нисколько не покривив душой.

Когда я вернулся в УСБ, в общем кабинете было тихо. Только Даниил стучал по клавиатуре, даже не обратив на меня внимания. Не стал его отвлекать, прошел в свой кабинет. Сел в кресло и, сцепив пальцы на затылке, задумался.

Что я помню о смерти Брежнева в ноябре тысяча девятьсот восемьдесят второго года? Не сглазить бы, в этой альтернативной реальности, даст Бог, проживет он подольше.

В той жизни, которую я уже прожил, все случилось утром десятого ноября.

Вечер девятого ноября Леонид Ильич провел на своей даче, в Заречье. Приехали дети, и он весь вечер находился в кругу семьи. После ужина и просмотра программы «Время» Генсек пошел спать, а затем заснул под демонстрацию документальных фильмов.

Утром десятого ноября телохранитель, зашедший в спальню, обнаружил, что Генеральный секретарь скончался во сне. Причиной, как потом констатировали медики, стал оторвавшийся тромб.

Проблемы с сердцем у Леонида Ильича были давно, это ни для кого не секрет. Но все-таки, он казался людям вечным. Как, впрочем, и жизнь при нем.

Вспоминая это, я задал себе вопрос: можно ли говорить о существовании отдельной «эпохи Брежнева»? Думаю да.

Он находился у власти восемнадцать лет. И это время сложилось в целую эпоху для миллионов людей, шагнувших из социализма в перестройку, «лихие девяностые» и дальше…

Однако ключевые достижения того времени носили фундаментальный характер. Именно при Брежневе был осуществлен качественный скачок в укреплении обороноспособности страны.

Я качнулся на кресле, встал, прошел к окну. Обеденный перерыв, по площади шли люди, обычные, советские граждане. Спешили по своим делам. Тут же туристы, много приезжих. Подумал, что сейчас этим людям ничего не угрожает.

Вспомнилось, что именно в эти годы были приняты на вооружение комплексы С-300 и «Тунгуска», проект АПЛ «Акула» и межконтинентальные баллистические ракеты Р-9А, УР-100, Р-36, Р-29, перехватчики МиГ-31 и ракетоносцы Ту-160, ракеты Х-22 — разрушительное оружие против авианосных групп НАТО.

Если бы Леонид Ильич мог знать, как, где и против кого в той «гуляевской» реальности будут применяться эти ракеты, тромб бы, наверное, оторвался раньше.

Простые люди еще много лет… да что лет — десятилетий будут с теплотой вспоминать то, что прорабы перестройки