Ревизор: возвращение в СССР 46 - Серж Винтеркей

на учёбу в другой институт, так что пока на переводе всех подписей не было получено, конечно, я помалкивал.

– Ну, тоже верно, наверное, – сказал Костя с сомнением, – но, конечно, удивил ты нас очень серьёзно. Отец тебя всё-таки продавил, я так понимаю?

– Ну, там достаточно непростая ситуация сложилась… В принципе, с отцом мы теперь поладили, – уклончиво ответил Виктор. – И ещё, ребят, наверное, я несколько месяцев не смогу работать в нашем стройотряде. Дело в том, что у меня второй язык китайский будет, а я уже отстал на два с лишним месяца от сокурсников, да и сам язык этот непростой, так что мне нужно будет по вечерам с репетиторами очень много времени проводить. Возьмёте меня потом обратно, когда я немножко подтяну язык?

– Шутишь? Витька, с чего вдруг мы бы тебя не взяли? – развёл руками удивлённо Костян. – Вот Ивлев приедет, удивится, наверное, что вот так вот вышло.

– Ой, да ладно, мы Ивлева-то тоже не очень часто видим, – сказал Леха.

– И это, ребята, отвальную, учитывая, что Пашка уже скоро приедет, давайте, может, я устрою, когда он уже с Кубы вернется, хорошо? – предложил Витька. – Посидим где-нибудь в ресторане. Вы с девушками своими придёте или жёнами… Хорошо?

– Да это ты уж сам решай, как у тебя получается, – ответил за всех староста. – За нами-то дело не станет, главное выходной найти, когда на стройке работы нету.

– Да что уж, ради такого случая найдём, – сказал Брагин. – По выходным же сейчас не работаем, значит, на выходной тогда и устраивай отвальную.

Глава 19

Куба, Гавана

Капитан Дьяков мирно сидел у себя в кабинете, мыслями весь в грядущем переезде в Москву. Вопрос с контейнером уже утрясли, а самое главное – ему удалось подать жене этот переезд в Москву как свою большую удачу. И это с учётом того, что родители её в Куйбышеве останутся, а она типичная маменькина дочка и очень сильно к ним прикипела…

Такой поворот можно было счесть большой победой. Так-то жене, конечно, он знал, хотелось бы, чтобы у него по службе всё было хорошо, но не было у неё какого-то к нему требования, чтобы он стремительно по службе развивался. Всё время ему говорила, что он ей и такой нравится, каким сейчас является. Но нет, получается, что всё же был не прав. Определённое честолюбие у его супруги всё же имелось.

Зазвонил телефон. «Небось, подполковник к себе вызывает дела сдавать», – подумал Дьяков, беря трубку. Но нет, там снова загремел знакомый властный голос, который тогда его в полшестого утра дёрнул.

– Капитан Дьяков, это помощник заместителя председателя КГБ генерала Вавилова полковник Дорохов. Готовы разговаривать с генералом?

Подскочив со стула, Дьяков отрапортовал:

– Да, готов, товарищ полковник.

Ждать долго не пришлось. Голос Вавилова он тоже узнал. Ему было велено съездить туда же, куда и в прошлый раз, и подробно объяснено при этом, что именно он должен спросить у Павла Ивлева.

Положив трубку, Дьяков растерянно поджал губы.

«Какие ещё акции, шмакции, да что вообще творится?» – подумал он.

И ведь подполковник Лебедкин полностью уверен, что именно тот прошлый звонок стал причиной его перевода на службу в Москву. В прошлый раз нужно было съездить и просто спросить, нужна ли помощь. А в этот раз передать задачу и спросить, когда можно приезжать за списком каких-то акций… Чуток сложнее разве что… И за это вот его в Москву берут в первое главное управление? В голове просто не укладывается…

Впрочем, он тут же успокоил себя, поскольку у него появились новые соображения.

«Да мне-то какое дело? Может, всё это лишь какие-то кодовые слова, которые Центр понимает, и Ивлев этот понимает, а ему и не нужно совсем в это лезть. Главное, что из-за всей этой странной истории он в Москву едет, а не обратно в Куйбышев. Вот это он и должен ценить. И не давать никаких поводов начальству лишить меня этой возможности», – подумал Дьяков.

Первым делом он, конечно, побежал к подполковнику доложить о новом звонке из Москвы и о том, что и в этот раз тоже ему запрещено делиться деталями своего задания.

Покачав головой, тот тут же распорядился выделить ему машину и отправил выполнять поручение высокого начальства.

* * *

Куба, Варадеро

За долгую жизнь я, конечно, привык к самым разным неожиданностям, но вот кого я точно не ожидал увидеть на Кубе, так это Диану с Фирдаусом. Да еще и в купальниках, словно так и надо!

Когда они внезапно появились у нас на пляже, у меня, конечно, был полный шок. Я даже глаза потёр вначале, подумал, может, на солнце перегрелся. Тропики всё же.

Галия как-то раньше меня осознала, что это не мираж, подскочила и радостно побежала обниматься с Дианой. Тут и я свой ступор преодолел. Тоже встал, пожал руку Фирдаусу, обнял Диану.

– Ну что, смогли мы вас удивить как следует? – лучась довольством, спросила меня Диана с лукавыми чёртиками в глазах. – Видел бы ты, Пашка, себя, когда на меня сейчас посмотрел! В первый раз такое впечатление, как будто чёрта увидел. А я у тебя не чёрт, я твоя сестра, красивая молодая женщина, между прочим.

– Ладно, хватит подшучивать, – сказал я. – Ну какие были шансы, что вы к нам сюда через полмира прикатите из своей Франции? Или куда тебя там, по твоим планам, должно было занести примерно в эти недели?

– Нет, Павел, мы сюда из Японии приехали, – сказал Фирдаус, многозначительно посмотрев на меня.

Ну да, ну да, я же сам составлял для Эль-Хажжей наполеоновские планы по захвату европейского рынка торговли японскими легковыми машинами… Намек я понял. Значит, получается, что Тарек всё одобрил по японскому направлению, и Фирдаус уже начал действовать.

Но, конечно, этого мы здесь, на пляже, в присутствии Балдина и Валентины Никаноровны обсуждать явно не будем. Те тоже вылезли из-под зонтика и подошли поздороваться.

Конечно, они прекрасно знают и Диану, и Фирдауса, и тоже немало удивились их появлению на Кубе.

Да, мы всё же советские люди. Нам тяжело привыкнуть, что можно вот так легко путешествовать. Откуда-нибудь из Европы взять и на Кубу закатиться сугубо по своему желанию. Не получая никакую путевку от профсоюза…

Я-то, конечно, прекрасно знаю разницу, сам достаточно много путешествовал. Когда по делам, когда-то сугубо для удовольствия, один, или с семьёй. В двадцать первом веке, конечно, в девяностых некогда мне было путешествовать, я из бедности пытался выбраться побыстрее, да