Олегархат им. тов. Сталина - Квинтус Номен

— Это что? Наш криминал начал переходить на собственную валюту?

— Можно и так сказать. Это мы взяли здесь, в парке рядом с твоим домом. Если тебе очень захочется посмеяться, я тебе и парочку паспортов с надписью «Türkiye Respublic» показать могу, но, боюсь, тебе сейчас не до смеха будет. Сотрудники охраны внешнего периметра взяли парочку диких горцев, которые притащили в парк коляску, а в коляске находился ПТУР. И эти якобы деньги кто-то горцам заплатил за то, чтобы они отправили вечером ракету в твое окно. А паспорта и еще сорок тысяч такими же бумажками забрали у двух горянок во Внуково, они там четыре билета в Стамбул решили срочно купить…

— Интересно девки пляшут…

— Еще как! Ладно, этих дикарей, которые про доллары только что-то слышали, за макулатуру наняли, но ведь и макулатуру это кто-то изготовил. И у этого кого-то могут и настоящие доллары найтись, на которые уже и профессионалов нанять будет можно, причем не только в СССР. Конечно, вероятность того, что даже профи подберется достаточно близко, невелика, но…

— Понятно. Ты права, радости тут точно маловато. Но я думаю, что на некоторое время проблему моей охраны можно будет сильно упростить.

— Внимательно слушаю.

— Я могу поработать, скажем, дистанционно, из дому.

— ПТУР летит на четыре километра.

— А дом этот может находиться вообще не на крыше, а в каком-нибудь бункере. Да и бункер можно вообще не в Москве найти… а знаешь что, я придумала где: там меня точно никто не достанет, а связь уже довольно неплохая имеется.

— Да, — ответила Лена, внимательно меня выслушав, — фантазия у тебя точно бурная. Но, что характерно, фантазируешь ты исключительно прагматично. А Сережа твой…

— Ему вообще это ни малейших неудобств не доставит: у него же и так треть команды в Томске работает, треть в Брянске и Ряжске, и вообще девяносто процентов сотрудников он, скорее всего, даже в глаза не видел. А по жизни он все равно «сова»…

— Кто?

— Работает до поздней ночи, просыпается поздно — ему там будет очень удобно.

— Тебе виднее. Я тогда сегодня же все вопросы с начальством согласую… а ты свое начальство не информируй, мы им потом расскажем. Потому что пока мы не знаем, откуда о тебе информация на сторону уходит.

— А ты газетки почитай, много обо мне сразу узнаешь.

— У этих абреков была информация, в газетах не опубликованная. И вообще: сейчас я тут командую, понятно?

— Чего уж тут непонятного… когда выезжаем?

— Вылетаешь. Сегодня ночью, я думаю. То есть я надеюсь, что до вечера все согласую.

— Вылетаю — это плохо, мне-то плевать, а вот детям в таком шуме…

— А вот об этом тебе вообще волноваться не нужно, других причин для волнения и без того с избытком. Так что не усложняй и собирайся! А за квартирой присмотрит Света Шиховцева, она это очень хорошо сделает.

— Думаю, что подставлять девчонку не стоит…

— Да мне плевать, что ты думаешь! Мы выполняем свою работу, и не стоит тебе в нее вмешиваться. Так что молча встала и молча пошла собираться! Тебе генерал-лейтенант КГБ приказывает!

Вылетели мы из Щелкова в начале третьего, и самолет нам достался гораздо лучше, чем я предполагала. Это был новенький «Ил-62», с серийным номером три, и он для регулярных рейсов «Аэрофлота» изначально не предназначался. В салоне стояло два десятка кресел, а еще были спальные места (правда, всего шесть штук, но детям откуда-то притащили специальные кроватки), так что летели мы довольно комфортно. К тому же и шума в салоне было куда как меньше, чем в «Ту-114», и вечером мы прилетели в «пункт назначения». Вечером по местному времени, а в Москве еще даже полдень не наступил, так что ночка ожидалась довольно веселой. Хорошо еще, что вместе с нами Лена послала не только четырех своих офицеров, но и двух «своих же» врачей, которые пообещали «проблему быстро решить». Причем я даже знала как: в конце пятидесятых янки «открыли» мелатонин, а я, чуть позже об этом случайно узнав, тут же настропалила сестренку — и с шестьдесят первого этот препарат уже продавался в аптеках. Так что за взрослых в нашей команде я вообще не беспокоилась, а врачи сказали, что они и для детей нужные дозировки обеспечат. Забавные мне попались доктора: дама «слегка за пятьдесят», способная, как Лена ее отрекомендовала, «вылечить любую болезнь, включая прогрессирующий склероз у подследственных», и носящая на груди три ордена Красного Знамени (еще военных) и орден Ленина, и довольно молодая женщина очень «рассеянного вида», которая, по словам той же Лены, «очень неспешная, но диагност от бога». Правда молодая с нами ехала «попутно», ее вообще-то назначили врачом в посольстве, но сменить режим она точно поможет.

А режим менять нужно было довольно срочно: шестичасовая разница во времени между Москвой и Пхеньяном не считалась веским основанием отлынивать от работы, Сережа вообще у себя в институте оставил сообщение, что недоступен будет всего один день — так что все мы, хотя и с некоторым трудом, в кроватки отправились в десять вечера по местному времени. И мелатонин уснуть всем все же помог! То есть я-то и не сомневалась, в «прежней жизни» довольно часто его использовать приходилось (и именно при перелетах в дальние края), но я не сомневалась в себе — однако и дети все же нормально поспали. А то, что все проснулись в шесть по корейскому времени — это уже было терпимо.

Плохо было одно: рабочий день в Москве начинался в три пополудни, но я и Сережа воспользовались советом советского детского поэта, то есть «он еще поспал немножко» — и ровно в десять по Москве мы занялись обычными делами. Все же связь действительно уже «протянули», не совсем еще быструю, но работать уже было можно. А в знакомый домик поблизости от столицы и кабель протащили уже, и поставили несколько компов. Так что голосовая связь работала без перебоев — и я смогла восхититься, насколько качественно работает КГБ: Лена сообщила, что они уже успели найти, где печатались «деньги» и в ближайшее время, в чем она была уже совершенно уверена, они найдет и тех, кто этими бумажками рассчитался с тупыми абреками. И меня удивило лишь то, что «деньги» были напечатаны в Киеве… хотя и