Василий Панфилов - Улан. Трилогия

Вместо ответа Павел порывисто обнял Рюгена.

Ружейные приёмы* – приёмы обращения с ружьём. То есть не только штыковой бой, но и процедуры заряжания и кое-какие "красивости". В описываемую эпоху это был настоящий церемониал, очень яркий и красочный.

Игра в лапту** была в России популярнейшей и считалась одним из этапов подготовки воинов. В частности, Пётр Первый прямо предписывал гвардии играть в неё.

Калита*** – кошель. Также – прозвище Московского Великого князя Ивана Калиты, известного своей бережливостью.

Глава четвёртая

Заработок на турнире заставил Петербург говорить. И если вельможи и какая-то часть иностранцев откровенно иронизировали над "купеческими" замашками принца, то выходцы из небогатых Германии и Скандинавии отнеслись с восхищением – подобная рачительность им очень импонировала. Впрочем, бедные русские дворяне в большинстве своём (а они в большинстве своём и были бедными) были солидарны с немцами.

Вообще, тягу к мотовству и прожиганию жизни русских дворян он здесь как-то не слишком замечал – хотя много о таком читал. Мотовством отличались прежде всего те, кому это богатство пришло в руки без особых хлопот – вроде тех же Разумовских и прочих выскочек. Ну а средний русский дворянин просто не мог шиковать – не на что… Голодать они не голодали, но пустые щи для большинства были едой привычной.

Так что – умение заработать там, где остальные только тратят, людям скорее понравилось. Докатилось и до Европы – и отношение разделилось очень резко. Фридрих отозвался весьма одобрительно – он и сам был тем ещё скопидомом. Франция же и Испания напечатали целую серию карикатур и фельетонов, порой достаточно оскорбительных. Остальные европейские страны отреагировали по-разному, но значительно мягче, без особого восторга и негатива.

— Ну ты и хозяйственный! — гулко смеялся Емельян, хлопая Владимира по плечу.

— А что делать, Емеля, — философски ответил тот, — как вспомню всех этих Разумовских и прочих… фаворитов, так аж материться хочется. Нельзя баб на трон! Вот сам посуди – будет она любовника или любовников золотом осыпать?

— Вестимо, — согласился Пугачёв, — хучь прошлую императрицу вспомни, хучь Анну. Только разве мужик на троне не будет любовниц заводить?

— Да даже если и будет, — фыркнул Рюген, — то не настолько золотом осыпать, да и управлению их редко подпускают. А эти… сам же видел, когда мужчине за… такое деньги дают, то нормальным он остаться не может. Ну и будет доказывать себе и окружающим, что он не только за стати выбран, да в дела государственные лезть.

— Погодь, — прервал разговор Пугачёв, — я своим втык дам.

Отъехав от князя, он принялся "давать втык" и до попаданца доносились только редкие:

— Вашу мать… Рази ж вы калмыки какие… Конная гвардия…

Что поделать – должность у человека такая, всё-таки поручик в Конной гвардии…

Во время мятежа Пугачёв проявил себя блестяще и главное – на глазах у высокопоставленных особ. Вот и получилось так, что донской казак стал вахмистром Конной гвардии, а позже, проявив себя на очередной войне – поручиком и кавалером ордена Александра Невского. И кстати – ясно было, что это не предел для его карьеры. Если уж к человеку благоволит сам император, его супруга и наследник – это о многом говорит…

Не пропал и Потёмкин, который дослужился до подполковника того же полка и фактически был его командиром. Фактически – потому что полковником Конной гвардии числился сам Пётр. Да и сам попаданец имел звание поручика в Конной гвардии. В дела полка он не лез, но исправно получал немаленькое жалование.

Жалованием и денежными подарками император его баловал – что правда, то правда. Однако с чинами – не слишком, Вольгаст так и остался до сих пор генерал-поручиком. Да и с поместьями было глухо. В некоторых случаях он мог подарить поместье жене "ценного иностранного специалиста" – были уже случаи. Впрочем, Грифич не расстраивался – помощь с герцогством, пусть и небольшая, это искупала.

— Досказывай, — подъехал к нему Пугачёв с Потёмкиным.

— Да что досказывать-то? Что баба у власти – это опасно?

— Не скажи, — вступил в полемику Потёмкин, — вот Елизавета у англичан неплохо правила.

— Неплохо, так я ж и не говорю, что они дуры? Просто получается, что если баба хочет остаться в памяти как достойная правительница, то ей нужны не только мозги. Ещё и естество женское в тисках зажать и быть статуей на троне. А так… что-то не припомню единоличных правительниц, чтоб и правили достойно – и счастливы были по-бабьи.

Собеседники задумались…

— Я ж что приезжал? — опомнился Вольгаст, — пригласить вас к себе вечером хочу. Миних будет, Румянцев из Малороссии приехал, Суворов. Обсудим кое-какие вопросы…

— Польша? — мгновенно спросил прищурившийся Потёмкин.

— Она самая, — со вздохом признался герцог, — мутят снова.

— Что на этот раз? — подал голос Пугачёв.

— Правами диссидентов недовольны, хотят вернуть времена, когда только католики имели право голоса.

— Заедем, — пообещал Потёмкин за двоих.

Компания, собравшаяся в Аничковом/Померанском дворце, могла бы напугать императора, если бы тот сам не дал "добро" на сбор. Миних, Румянцев, Салтыковы, Суворов, Потёмкин и ещё добрый десяток имён "самых-самых". Сила…

Вот только сила мирная и созидательная – после мятежа перетряхнули не только гвардию, но и армию, так что ненадёжных просто не осталось. Ненадёжен, но талантлив? Езжай осваивать Сибирь – с понижением в чинах. А что делать…

Встретились шумно:

— А помнишь… Кунерсдорф… Пруссия… Турки…

— Всё, господа воинские начальники, хватит устраивать вечер воспоминаний, — прервал их Миних. Вояки послушно заткнулись – как ни крути, но старший он не только по чину и по возрасту. Шутка ли – все присутствующие начинали под его командованием! А молодой Суворов и вовсе – "ученик ученика", то есть Румянцева.

— Господа, на правах хозяина дома озвучу, — выступил вперёд Рюген, — мы обеспокоены событиями в Польше. Сами знаете, что там сейчас происходит и чем может аукнуться.

— Да Польша эта… — скривился Миних, — что так, что этак – одни неприятности от неё.

— Совершенно верно, — подхватил Владимир, — все мы это понимаем, но вот что самое скверное – обстановка сейчас… мутная не только у ляхов. Французы, турки что-то зашевелились… Так вот, я предлагаю подумать – какие конкретно неприятности нам могут грозить. В самых разных вариантах! Ну и затем – составить хотя бы приблизительные планы нашего ответа.

— Здесь собрали лучших, — Миних тяжело встал с кресла и начал медленно прохаживаться по залу, — на Потёмкина не смотрите – пусть он и молод, но гвардию знает, как никто, да и воинские таланты в нём есть, уж поверьте старику.

— Старику, — хмыкнул Румянцев, — от стариков бабы враскорячку не выходят.**

Поржали…

— А Пугачёв? — спросил младший Салтыков, — не маловат ли чином?

— Разведка на нём будет, — пояснил попаданец. — Сам же я на полководческие таланты не претендую, — серьёзно сказал Грифич, — два-три полка пока что мой максимум, за большее не ручаюсь.

— Ручаюсь, не ручаюсь, но в поза том году твои милиционеры лихо отбили датский десант! — прокомментировал Потёмкин, — да и грамотно ты ими командовал.

— Не суть, — спокойно ответил Рюген, — я тут как хозяйственник. Думаю, мои хозяйственные и административные таланты известны всем, так что побуду с вами за квартирмейстера и подскажу – можно ли в реальности обеспечить какие-то операции.

— Дельно, — спокойно сказал Салтыков-отец, — принимается.

Почти две недели военные практически не выходили из Аничкова/Померанского дворца – благо, покои для них принц подготовил заранее. Но и поработали на славу, по крайней мере – все более-менее вероятные проблемы были найдены – найдены способы противостоять им.

Выработали и много чисто практической мелочёвки для армии – разрешение на более вольный стиль одежды вне строя, дополнительное оружие для ветеранов… Тут Суворов выступил на стороне Грифича:

— Новобранцам я и сам пистолета дополнително не доверю, — резким тоном сказал бригадир, — пока обучения должного не пройдут, да военного опыта не приобретут, он их только запутает. Так и умрут – не зная, хвататься им за фузею или за пистоль. Но князь-то о ветеранах говорит!

— В точку, я думаю прежде всего о драгунах, егерях, гренадерах… Словом – всех тех частей, где много приходится драться врукопашную в свалке. Сами знаете, как умелый драгун кистенём владеет.

Приняли, пусть и с оговорками. Впрочем, главной своей победой Вольгаст считал не оружие, а послабление в обмундировании и… жизнь Миниха.