Воронцов. Перезагрузка. Книга 4 - Ник Тарасов

— А веники? — вспомнил я. — Степану сказали насчёт веников?

Пётр усмехнулся в бороду:

— Сказали, Егор Андреевич. Он уже ребятишек отправил — с утра в лес убежали. Обещал, что к обеду вернутся, с первой партией.

Я удовлетворённо кивнул.

— Ну что ж, не буду мешать работе, — сказал я, собираясь уходить. — Трудитесь. Если что понадобится — скажите.

— Будет сделано, Егор Андреевич, — заверил Илья. — Мы своё дело знаем.

Я направился к дому, размышляя о том, что ещё предстоит сделать сегодня. По пути встретил ребятишек, возвращающихся из леса с вениками. Целая ватага — человек десять, от мала до велика, — нагруженные свежесрезанными ветками.

— Здравствуйте, Егор Андреевич! — хором поприветствовали они меня, расплываясь в улыбках.

— Здравствуйте, здравствуйте, — кивнул я, оглядывая их ношу. — Молодцы, хорошие веники получатся.

Ребятишки побежали дальше, а я продолжил свой путь, улыбаясь. Хорошее поколение растёт — трудолюбивое, смышлёное. Будет кому продолжить начатое нами дело.

Глава 21

Следующие дни выдались неспешными, будто сама природа решила дать нам передышку после недавних событий. Я особо ничем важным не занимался, был несколько раз на лесопилке, следил, как крутится дело. Погода стояла ясная, небо голубое, с редкими облаками, похожими на клочья ваты.

Наблюдал, как уже укладывают крышу на бане — работа спорилась, мужики трудились не покладая рук. Доски ложились ровно, щелей не оставляли.

Заглянул и к Степану, посмотрел, как досками обшивают его старый дом. Сруб был крепкий, но за годы почернел и местами требовал обновления. Теперь же, обшитый свежими досками, дом выглядел как новый.

— Хорошо выходит, — сказал я Степану.

— Добрая работа, — согласился он. — И зимой теплее будет, и глазу приятно. Спасибо за науку, Егор Андреевич.

Я кивнул, принимая благодарность.

Однажды, идя на лесопилку, я вспомнил, что в городе мы взяли трубки у того немца. Прихватив их с собой — четыре медные трубки разной длины и толщины, с деревянными рукоятками на конце — я направился в сторону стекольной мастерской.

Пришёл вовремя, Семён как раз собирался к этому времени выливать стекло в формы из камня и в формы для бутылок. Мастерская гудела от жара печи, воздух дрожал над раскалённым горном. Два подмастерья — молодые парни с обожжёнными руками — помогали Семёну, ловко орудуя щипцами и ковшами.

— А, Егор Андреевич пожаловали! — обрадовался Семён, заметив меня. — Сейчас стекло готово будет, начнём разливать.

Я кивнул и показал ему трубки:

— Вот, принёс то, что у немца брали. Может, пригодится.

Семён с интересом осмотрел трубки, повертел в руках, даже подул в одну из них.

— Это для чего же такие? — спросил он удивленно.

— Для выдувания стекла, — пояснил я. — Так можно делать разные формы, не только в заготовки лить.

Семён задумчиво покрутил в руках самую длинную трубку, с тонким концом.

— И как же это? — спросил он, явно заинтересовавшись.

Я попросил, чтобы оставил немножко расплавленного стекла — было интересно попробовать выдуть какую-то форму. Семён кивнул и дал указание подмастерьям не всё стекло разливать в формы, а часть оставить в горне.

Когда основная работа была сделана и формы заполнены, мы приступили к эксперименту. Семён извлёк из горна реторту с остатками расплавленного стекла — оно светилось изнутри оранжево-красным светом, завораживая взгляд.

— Ну, с Богом, — сказал я, беря в руки трубку.

Примоченный в воде кончик трубки я осторожно окунул в расплавленное стекло. Стекло, густое и вязкое, налипло на металл, образовав небольшой сгусток. Я поднёс трубку к губам и стал аккуратненько выдувать, и оно действительно, как пузырь, стало раздуваться на конце трубки.

Это было удивительное зрелище! Полупрозрачный шар, светящийся изнутри тёплым янтарным светом, медленно увеличивался в размерах с каждым моим выдохом. Стекло растягивалось, становилось тоньше, приобретало форму, послушное моему дыханию. В мастерской стало тихо — все, затаив дыхание, наблюдали за этим чудом.

— Матерь Божья, — прошептал один из подмастерьев, — оно как живое!

И правда, казалось, что стекло живёт своей жизнью — пульсирует, дышит, меняется. Я продолжал осторожно дуть, вращая трубку, чтобы форма получалась ровной. Постепенно шар вытянулся, превратившись в подобие колбы.

— Глядите, глядите! — восхищённо воскликнул Митяй, крутившийся рядом. Его глаза сверкали от восторга, а лицо раскраснелось от жара печи. — Как пузырь из щелока, только не лопается!

Я кивнул, не прерывая процесса. Стекло остывало, и нужно было успеть придать ему нужную форму, пока оно не затвердело. Ещё несколько выдохов, и колба приобрела изящные очертания — с узким горлышком и округлым туловом.

— Теперь нужно отделить от трубки, — сказал я. — Дайте-ка нож.

Семён протянул мне небольшой нож с деревянной рукоятью. Я смочил лезвие в воде и осторожно провёл по месту соединения стекла с трубкой. Раздался тихий треск, и моё первое стеклянное изделие отделилось от трубки.

Держа горячую колбу щипцами, я показал, что можно выдутую форму поставить на ровную поверхность и та получится с ровным дном так, чтобы эту получившуюся ёмкость можно было потом ставить на твёрдую поверхность. Колба чуть осела, дно выровнялось, и вот перед нами стояло настоящее стеклянное изделие — не идеальное, конечно, чуть кривоватое, но всё же настоящая стеклянная колба, сделанная не литьём, а выдуванием!

— Ай да Егор Андреевич! — восхищённо протянул Семён, разглядывая получившуюся колбу. — Ай да мастер! Да ведь этак можно такие штуки делать, что в городе за большие деньги пойдут!

Глаза у него загорелись предпринимательским огоньком. Я же, довольный успехом, предложил:

— Хочешь попробовать?

Семён не заставил себя упрашивать. Взяв трубку, он с некоторой опаской окунул её конец в расплавленное стекло, а потом, набрав в грудь воздуха, стал дуть. Поначалу ничего не получалось — стекло то растягивалось неравномерно, то вовсе не хотело раздуваться. Но Семён был упорным — пробовал снова и снова, пока наконец не получил нечто похожее на пузатый кувшинчик.

— Вот ведь диво! — радовался он, как ребёнок, разглядывая своё творение. — И впрямь выходит!

Вскоре к процессу присоединились и другие. Каждый хотел попробовать это чудо — выдувание стекла. Пётр создал нечто похожее на бутылку с коротким горлышком. Прохор, зашедший посмотреть, что за шум в мастерской, выдул подобие чаши, правда, кривобокой. Даже Илья, обычно сдержанный и серьёзный, не устоял перед искушением и попробовал свои силы в новом ремесле.

Но