Тиран Золотого острова - Дмитрий Чайка

во владения царя Идоменея, и в земли критян не лезете тоже. А вот все, что лежит между ними, пусть станет нашим.

Над бухтой разнесся сдвоенный удар колокола. Неужели пришло зерно? Я резво залез на невысокую скалу и до боли в глазах всмотрелся в горизонт. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь… Да, вроде наши вернулись, хотя уходило девять судов. На носу переднего корабля приплясывает тощая полуголая фигурка. Кноссо! Узнаю его.

— Где Рапану? — спросил я его, когда первый корабль ткнулся в берег. — Не вижу его!

— Шторм, — развел руками критянин. — Разбросало нас прямо на выходе из нильского рукава. Доберется, не маленький. Если боги ему благоволят, конечно. А если не благоволят, то не доберется.

— Проклятье! — расстроился я. Жалко паренька.

— Я что, все веселье пропустил? — с радостным оскалом спросил критянин, спрыгнувший с борта прямо в воду. Он осмотрелся по сторонам, а потом с растерянным видом потянул кинжал из ножен и завопил. — Инах! Отродье шелудивой собаки! А ты что тут делаешь? Я тебе сейчас кишки выпущу!

— Стой! — поднял я руку. — Басилей Инах теперь служит мне.

— Да? — не на шутку расстроился Кноссо, пожирая ежащегося под его пламенным взглядом пеласга. — Жа-а-ль! Нам есть о чем потолковать!

Критянин оглянулся, попинал мертвые тела, а потом вежливо поинтересовался.

— А кто все эти добрые люди, царь? — он присел на корточки и поднял одного из мертвецов за волосы. — Хотя нет, не отвечай! И так понятно. Этого я знаю, и вон того я тоже знаю. Ахейцы с моего острова. Надо же! Незадача какая! Я ведь хотел им сам горло перерезать.

— Еще успеешь, — пожал я плечами. — Инах и его люди хотят прогуляться по северу острова. Басилей Кимон тоже пойдет. Если хочешь, можешь отправиться с ними. Я дам оружие и для тебя, и для тех, кого ты призовешь к себе. Бери! Все, что на ахейцах было, твое. С тридцатью парнями ты много не навоюешь. И корабли можешь выбрать из тех, что стоят на берегу. У меня будет одно условие. Твои люди заключат с пеласгами мир, пока они служат мне.

— Хорошо, — мрачно засопел Кноссо, поднял голову и втянул ноздрями соленый воздух. — Море станет опасным дней через семь-десять, царь. Ветры дуют не так, волна другая. Если идти на Крит, то надо это делать прямо сейчас.

— Идите и оставайтесь там, — ответил я. — Придете в Итан ко дню весеннего равноденствия. Я приду тоже. Тогда и поговорим. Я нарежу каждому из вас земли. Станешь басилеем, Кноссо.

— Я помру там от тоски, — замотал тот кудлатой башкой. —. С хорошими кораблями и оружием я и так добуду столько добра, сколько пожелаю. Мне не нужно для этого разбирать дрязги крестьян из-за украденной козы. Не хочу!

— Я хочу! — поднял руку Кимон. — Отдай мне кусок берега Крита, царь. Я поселю остатки ахейцев там.

— А Милос как же? — прищурился я.

— Крит больше, — не меняясь в лице, ответил басилей. — И богаче. Милос прокормит дюжину сотен людей, не больше. Я возьму кусок северного берега Крита на день пути. А на Милосе пусть от твоего имени правит писец, там не нужен свой царь. При всем уважении к наследию предков, этот остров — редкостная дыра. Нищая, как последний из твоих рудокопов.

— Хорошо, — кивнул я, ничуть не удивляясь его готовности сбежать как можно дальше от гнева Агамемнона. — Зачищайте берег от разбойничьих гнезд. А границы ваших владений мы определим весной, после встречи с царями восточного Крита. Вечером жду всех на пир!

Глава 20

Сидеть в осаде — безумная скука, даже тогда, когда осаждаешь ты, а не тебя. Великий и славный Энгоми, стоявший в десяти стадиях от моря, сдаваться не собирался. Его стены были семи стадий в окружности, они высотой в пятнадцать локтей, а толщиной в половину от этого. Его пифосы полны зерна, а склады — медью. Воины кипрского царства Алассия отважны, а царь Тантос — толковый правитель, он давно понимал, что его ждет. Из города своевременно выгнали всех, кто оказался лишним, и не пустили туда чернь из соседних деревень, что искала спасения. Царь не собирался тратить на них зерно. Порт Энгоми, раскинувшийся в широченном устье реки Педиэос, пустовал. Отряды мелких вождей морского народа плотно обложили его со всех сторон, а потом и кипрские царьки подтянулись на запах крови и пожаров. Они не хотели оставаться в стороне, лишившись богатой добычи. Великий город был похож сейчас на оленя, которого окружила стая волков, но пока что башни его, сложенные из камня и кирпича, смотрели на пришельцев с нескрываемой насмешкой.

Тимофей зевнул и перевернулся на другой бок. Жестко лежать, в кожу впиваются мелкие камешки, которым, видимо, тоже не нравятся морские разбойники. Они успели сюда одними из первых и отхватили самый лакомый кусок. Их банда держала ворота напротив порта, и поначалу это дало свои плоды. Несколько купцов, не готовых к такому сюрпризу, оказались в нежных объятиях Гелона, а их добро разделили воины. Впрочем, фонтан изобилия иссяк довольно быстро. Дураки на Великом море долго не живут.

— Скучно! — сказал сам себе Тимофей. — Дядька!

— Чего тебе? — ответил Гелон, который после сытного обеда ленился даже муху согнать, которая с непонятным упорством пыталась обосноваться на его носу. Им повезло. Они нашли неразграбленную деревню, подпалили пятки парочке тамошних крестьян и разжились зерном, сыром и козлятиной.

— А когда мы Энгоми разграбим, что дальше делать будем?

— Добычу поделим, что же еще? — удивился Гелон.

— А потом? — не унимался Тимофей. — Хаттусу ограбили, Угарит ограбили. Надолго нам этого хватило? Ведь все в корабли и в оружие ушло. Живем так, что не знаем, что завтра жрать будем. Как саранча по земле идем. Объели все дочиста и дальше полетели.

— Ты чего хотел-то? — открыл один глаз Гелон и разозлился, непонятно почему. — Ну, не знаю я, что дальше делать будем! Не знаю! Понял? Мы уже в Ханаане пробовали осесть, а толку? В Угарите делать нечего, там все дотла разорено. Те земли уже князья Каркара(1) и Хатарикки на зуб пробуют. Южнее сунулись, к Газзате, так нас и оттуда турнули! Забыл?