Терминатор 1938 - Алексей Николаевич Осадчий

герр Жаров. Вениамин, действительно специализировался на описании «злачных» мест Риги, все пивнушки и места круглосуточной продажи алкоголя, равно как и адреса потаённых борделей были запойному репортёру прекрасно известны. А вот с исследованиями латышской кухни, в пику «дяде Гиляю», воспевшему московское хлебосольство, увы, не задалось. Ни в какую не желали скупердяи-лабусы кормить и поить художника слова за прекрасные отзывы об их заведениях. Жлобьё! И дело тут вовсе не в непрезентабельном виде непризнанного гения, нет! Обыкновенное жлобство-с!

Давать советы запойному творцу — дело неблагодарное, только врага наживёшь. Я и помалкивал, лишь поддакивал и удивлялся чёрной неблагодарности коллег и прочих завистников не желавших дать Венечке колонку на первой странице, где он бы уж развернулся — далее последовала лекция о скрытой рекламе и как можно на этом зарабатывать бешеные деньжищи…

Углядел оком зорким терминаторским, что амбициозный нищеброд, заработка постоянного не имеющий, держится госпожой Агнессой не только в качестве сторожа-дворника-истопника, но и, гм, фаворита. Ну, то дело понятное, житейское. Таки не наговаривала на добродетельную хозяйку всё знающая матушка Юры Сиверса, не наговаривала, ох уж эти кумушки-шпионки…

— Друзья, первый тост за добрососедство, за размеренную, спокойную жизнь под крылом гостеприимной госпожи Агнессы. Надеюсь, станем добрыми друзьями!

Спиртного затарил с большим запасом, на что госпожа Агнесса и указала, втихую потребовав не выставлять всю батарею, ибо Венечка пойдёт в разнос, а запои акулы пера могут длиться более недели. Посему на столе гордо отпотевала всего одна бутылка водки, коею испивали мы с геноссе Жаровым, а дамы — Агнесса, Ирма и Ирина, тянули ликёр «Розмариновый», заказанный хозяйкой, большой любительницей сего напитка. Колбаса-сыр-буженина аккуратно настроганы Ирмой, которая не совсем цветочница, скорее молочница, а цветы помогает подрезать и продавать доброму Гансу Остерману, отдающему барышне некондицию.

Вопреки обещанию, Ирина «продержалась» за столом не 14 а целых 103 минуты, позволив на прощание даже лёгкий поцелуй в щёчку. Так и уговорили дамы быстро пузатую, почти литровую бутыль «Розмаринового» на троих, но когда по знаку Агнессы метнулся и достал вторую, дама сердца решительно поднялась.

— Благодарю за чудесный вечер, но завтра трудный день, надо выспаться.

— Спокойной ночи, Ирина, — радостно разулыбалась хозяйка, ловко семафоря правым глазом Ирме, при абсолютно неподвижном левом, типа нам больше достанется.

Вениамин в это же время вопрошал, также мимикой — есть ли ещё водка, мол у баб второй пузырь появился, а мы как же.

— Вениамин Степанович, что это с вами, соринка в глаз попала, — заботливо поинтересовалась почтенная вдова.

— Угадали, Агнесс Карловна, соринка. Так свербит — сил нет терпеть.

— А вы за ресницы потяните и вверх-вниз, и вверх-вниз…

— Не стоит, так пройдёт…

Оскорблённый недоверием и явной издёвкой, слова троллинг здесь пока не знают, Жаров ушёл, нарочито вежливо притворив дверь в каморку. Ирма и хозяйка продолжили веселье, попутно просвещая новичка соседа.

Особой гордостью домовладелицы были «удобства». Ванная и душ на первом этаже и сортиры на первом и втором, располагавшиеся друг над дружкой. Ирма и Ирина проживали на втором этаже в двух комнатах, квадратов по 15–16, выходящих окнами на улицу. Я занял единственную, так называемую «семейную» комнату, где помимо широченной двуспалки, стоит отгороженная шкафом узенькая, «девичья» кровать. И хоть плачу вдвое, но если Агнесса найдёт постояльца — подселит, правда на узенькую койку. Это ж надо быть очень и очень субтильным, чтоб там поместиться, прям вот Ежовым Николай Иванычем. Тьфу, подумается же такое…

Отопление дома — «двойное». От пристроенной небольшой котельной, ну и на первом этаже камин совмещён с печкой, которая одной из стен выходит в комнату хозяйки, там недалече лежбище Агнессы Карловны. Всё-таки вырос в суровых условиях СССР, быстро дотумкал — домовладелица изрядно экономит на отоплении — ей то нормально, а котельная работает только в зиму, или когда уже совсем жильцы начинают возмущаться. От камина тепло поднимается вверх, но протопить его накладно — вентиляция не особо, от угля чадит, а дрова дороги нынче. Поэтому камин только по праздникам как сейчас, когда собираются добрые соседи за бутылкой доброго ликёра.

Намёк понял и вручил Агнессе третий сосуд «Розмаринового», как раз когда Ирма уходила — будет чем порадовать себя почтенной домохозяйке, ведь фаворит Жаров вряд ли пьяный способен к любовным подвигам, а я чётко обозначил интерес к Ирине свет Владимировне. Второй намёк последовал сразу же после первого…

— Ирочка девушка строгих правил, мужчину в комнату к себе не пустит, да и мой дом — приличный! Впрочем, Алекс, я всё понимаю, желаете общества Ирины — гостиная к вашим услугам, только вот дрова…

— Ах, милейшая Агнесса Карловна, да вы только подскажите, где тут поблизости дровяной склад.

— Ой, там дорого, но мой двоюродный брат работает в порту, где брёвна, отбракованные приёмщиками, пилят на дрова. Кузен начальствует на разделке и может договориться за ту же цену на вдвое больший объём…

Конечно, Агния-Агнесса наколола кавалера, нисколько цена у портовиков не ниже чем у конкурентов. Зато отторцовка позволяет такие классные чурбачки колоть, так красиво эти «кубики» прогорают в камине, исходя краснотой и рассыпаясь один за другим на уголья — куда там папе Карло с его поленом. Три ходки сделала лошадка старого Якоба за день, три приличных воза смолистых обрезков перекидал, демонстрируя отменную физическую форму. А что смолистые — так жаркие, а дымоход прочистил ещё поутру, тяга улучшилась значительно, теперь и уголька можно в камин насыпать, но лучше дровишки, от них самый тот жар — на лад романтический настраивающий. Да и дерева потрескивание душевности добавляет, ещё бы сверчка за облицовку «пострекотистее»…

Размышляя о сверчках и воспоминая, как выслеживал одного такого «голосистого», пока не изгнал стрекотуна из дедовского дома — ну, как изгнал, зоозащитники могут возмутиться и проклясть (нашёл и раздавил, очень уж противно скрипел кузнечик-переросток) чуть не проворонил возвращение госпожи Самойленко.

— Ого, это что за пирамида Хеопса?

— Это жар, Ирина Владимировна, жар очага. А господин Жаров обеспечивает сей жар, раскалывая отторцовку на махонькие кубики, видите как старается? Вы сегодня рано…

Веня ловко работал топором и шустро уволакивал свежеколотые чурбачки в большом тазу под навес, но гора отпилков высилась стократ большая, предвещая дворнику-поэту-истопнику немалые труды в ближайшем будущем. Впрочем, простимулированный чекушкой Вениамин не роптал — допинг бодрил и звал к новым подвигам трудовым, да и Карловна не будет пенять на выпивку — вон сколько топлива на халяву заполучила…

— Рано, да. Мастерская проект сдала, все довольны, всё хорошо. Даже немножко отметили!

Применив сперхспособности киборжьи учуял запах алкоголя, да и весела Ирина куда как более чем.

— Что пили?

— Будете смеяться — «Розмариновый»! То есть мужчины предпочли крепкие напитки, а нам выставили любимый напиток Агнессы Карловны.

— Думал, что