Куратор 2 - Никита Киров

на меня, и мужик обернулся. На его хитрой пропитой морде появилась широкая улыбка, хотя за мгновение до этого лицо было очень злым.

— О, Толян! — заорал он поддатым голосом. — Сто лет тебя не видел! Иди-ка сюда!

Я присмотрелся к его чертам лица, сравнил с тем старым фото, которое видел у бабушки и с тем, что сейчас наблюдал каждый день в зеркале. Сходство есть.

Твою дивизию. Никак батя Толика освободился из колонии. По срокам вполне подходит.

И вот, он откинулся и припёрся сюда, к первой жене и её новому парню, и меня ещё увидел.

Не вовремя это всё. Надо бы как-то его спровадить.

От автора:

Я снова молод и здоров, а не прикован к больничной койке. Казалось бы — чудо. Вот только тело не моё, и очнулся я не в больнице, а в подвале секретного НИИ КГБ СССР. И всё бы ничего, но…

…из моей башки торчат провода, подключённые к мозгу мертвого американского шпиона…

https://author.today/reader/515984/4873738

Глава 19

Действующих лиц здесь собралось много, и просто так рассольник мне поесть не дадут. Придётся разбираться в семейных проблемах. И побыстрее.

Да уж, новая семья порой скучать не даёт. И это я ещё остальных родственников не видел.

Бабушка Толика стояла в стороне с усталым и грустным видом, наблюдая за происходящим. Больше её беспокоило, что это видят все соседи.

Светлана, мать Толика, будто пребывала в какой-то прострации — смотрела перед собой остекленевшим взглядом и молчала, будто не знала, что и делать.

А её друг Дима, продвинутый программист-«бизнесмен» (хотя, справедливости ради, он вернул все деньги, которые брал у матери) уже не выглядел таким маскулинным самцом, каким себя считал.

Вид у него был своеобразный: мешковатые шорты, цветастая рубашка, аккуратная бородка и новая причёска с выбритыми на висках волосами и завязанными в пучок на макушке.

И это резко контрастировало с видом батяни Толика — Бори Ефимова.

Самому Толику от него перепал только немалый рост и отчество, а фамилия Давыдов досталась от матери.

Батя Толика выглядел так, как может выглядеть недавно откинувшийся с зоны зэк — небритый после дороги, коротко стриженный под машинку, в помятом спортивном костюме и с сигаретой в руках.

Зубы жёлтые от постоянного курева, один из них золотой, поблёскивал во рту. Лицо, вполне себе симпатичное в молодости, сейчас помятое и опухшее. Он и вчера пил, и сегодня тоже.

Зато высоченный, но руки и ноги тонкие, а ещё выросло пузо.

Общих черт с сыном у него осталось крайне мало. Да и вряд ли Толик под моим руководством будет так выглядеть через двадцать лет.

Думаю, сам Толик этой встречи бы избегал всеми силами, насколько я понимал его характер из переписок.

Ну а мне-то этот мужик, в общем-то, никто. И если бабушка с дедушкой — люди симпатичные и отзывчивые, да и мама Толика в целом неплохой человек, то этого надо изучать и следить, чтобы ничего не учудил.

Помахав мне рукой, Боря навис над Димой, как скала. Похоже, решил при мне показать, какой он из себя крутой папка.

— Ну чё, программист, молчишь, а? — спросил он с блатными интонациями. — Чё значит, ты теперь с бабой моей живёшь? А? Чё ты там про меня говорил, а? Чё молчишь?

Дима явно не сталкивался с таким давлением раньше. В его жизни были люди, которых он называл модным словом «токсичные», но они даже и близко не приблизились к тому, кого он видел перед собой.

Друг Светы откровенно боялся бывшего зека. А на его лице такое выражение, какое бывает у человека, который привык говорить всякие гадости в сети, но отвечать за них приходится вживую.

Уж я-то такого навидался, когда работал.

— Чё молчишь, а? — батя подался вперёд. — Знаешь, как на зоне таких как ты называют?

Гопником был, гопником и остался. Впрочем, пока Боря не лез против бабушки и матери Толика, за которых я бы вступился, поэтому изучал его.

— Я не собираюсь участвовать в этом токсичном дискурсе, — отозвался Дима, стараясь держать голос ровно.

Но он всё равно предательски дрогнул.

— Чё? — протянул Боря, вытянув лицо. — Чё ты там брякнул?

— Боря, — подала голос мать Толика, — Дима говорит, что не хочет разговаривать в таком тоне.

— Это классическая проекция агрессии, — пролепетал Дима.

— Чё? Чё вы там базарите? — Боря посмотрел на них по очереди. — По-русски говорите!

— У тебя явно непроработанная травма, — Дима уцепился за какую-то свою лазейку, которая позволяла ему держать себя в руках. — Тебе нужен психолог, а не отношения…

— Это я психую? Это ты психуешь! — оборвал его Боря. — Значит, с моей бабой живёшь?

— Это объективизация, — затараторил Дима. — Светлана — самостоятельная личность с правом выбора, а не чья-то баба…

— Светка, скажи нормально, чё ему надо вообще? — Боря повернулся к ней.

— Он говорит… — начала было мать Толика.

— Может, чаю попьём? — влезла бабушка и огляделась по сторонам.

Её беспокоили соседи, некоторые сидели у подъезда и всё слышали. К вечеру об этом будет знать весь двор. Да и мне нежелательно лишнее внимание с этой стороны.

Разрулим всё в нормальной обстановке, главное — проверить, что ничего не пропадёт после визита нежелательного гостя.

— Да, давайте чай, — сказал я, приходя бабушке на помощь. — Попьём чай, — я пихнул Диму, чтобы шёл в дом. — Нормальный чай, а не эти ваши модные листики, которые сегодня выдают за чай. Иди-иди. Ты тоже иди, — я посмотрел на Борю.

Бабушка благодарно на меня посмотрела и повела дочь внутрь вслед за Димой. Но Боря остался на месте.

— Сына, да у тебя голосок никак прорезался, — хмыкнул тот. — Модный стал, важный. Ну иди к бате, а то я же тебя никогда не видел. Батя же я твой. А чё ты такой тощий? — он поднял кулак, будто хотел ткнуть в плечо. — И чё за шмотьё носишь? Пацаны спросят…

— Грабли свои при себе держи, — сказал я, спокойно, но доходчиво. — В хате не размахивал? Тебе бы их там живо обломали. Вот и здесь так же: за языком следи, и за руками. Ты же условно-досрочно вышел?

— Чё? — протянул он, взгляд стал злее.

— По УДО или нет? По срокам не подходит, значит, по УДО. Вряд ли сбежал, иначе бы здесь не ходил.

— Ну, по УДО, — уверенность немного пропала. — И чё?

— В дом, — сказал я. — В подъезде участковый живёт. Увидит тебя в таком виде — поедешь назад. Так что лишний раз не отсвечивай.

— Ещё поговорим с тобой, — уже