Соединенные Штаты России 3 - Полина Ром

людей начала затрагивать даже очень дальние страны. И теперь из-за их необдуманных решений — Разумовского и остальных — Русь теряет ежегодно десятки, если не сотни умных, умелых, мастеровитых. А образованных и знающих во все времена было не так и много. Здесь фраза «на вес золота» уже не казалось смешным преувеличением.

— Мы заменим их, — сказал Рим. Бык, моментально почувствовавший, нить разговора, еле заметно кивнул.

— Кого? — не понял Степан.

— Мастеров. — Рим посмотрел на него. — Друг мой Степан. Так уж получилось, что мы не просто воины. Мы еще и грамоту знаем. Все восемь человек.

— Вот как? — изумился один из витязей. — И баба тоже?

— И баба тоже, — недовольно подтвердил Бык, сжав ручищи в кулаки.

— Попробуй кваску, — тут же спохватился Рим, двигая к нему кувшин. — Классный, холодный.

— В натуре квас? — проворчал Бык, заграбастав кувшин. — Ну, ладно…

— Степан, расскажи про набеги, — попросил Рим. — Шут с ней, с грамотой. В самом деле, не к спеху. Если вам только прямо сейчас что-то почитать не надо.

— Карта в замке осталась, — почесал голову Степан. — Ну да ладно. Объясню, как и есть.

Его палец прочертил на столе мокрую от кваса линию.

— Это берег, — сказал он. — Вот это — Ладога…

Он поставил на край линии солонку.

— А вот это — Копорье…

На противоположный край линии легла краюшка хлеба.

— Его взяли шведы, — сказал Степан, помрачнев. — Завоевали несколько зим назад.

— Их оттуда не выбить? — спросил Бык, опорожнив неалый кувшин с квасом почти на половину.

— Выбить-то можно, — сказал с досадой Степан. — Да вот нельзя никак нам это делать. Из Москвы приказ пришел: не трогать шведов. Оставить крепость Копорскую за ними.

— Не понял, — покачал головой Бык. — Это с чего вдруг такая честь?

— Не нашего ума дело, — ответил Рим. — Раз приказ — значит, так надо. Степан продолжай.

— Оттуда копейщики по ночам идут, каждый тёмный месяц, — сказал Степан. — Пешком, без лошадей. Места эти уже лучше нас знают. На сам город не нападают. Но если кто из наших дружин им попадается в лесах — то пиши пропало. Ни один живым не вернулся.

— А мёртвыми? — спросил Бык.

— Мёртвыми находим, — ответил Степан.

— Ага. — Могучая ручища Быка опустилась на стол. — Значит, не дезертировали.

— Бык… — попросил Рим. — Не надо.

И принялся внимательно изучать линию на столе.

— Разве приказы оставить за шведами Копорье не подразумевают дополнительных условий? — думал он вслух. — Не нападать Ладогу, например.

— Ты странно молвишь, Андрей, — озадаченно сказал Степан.

— Да, виноват, — признал Рим. — Прости, долго был в неволе. Словечек заморских нахватался. Ничего, я снова вспомню… Береговая линия им нужна, Степан, Вот что. Они хотят взять берег. Чтобы корабли заморские к вам не шли. А шли, например, к ним.

— Тогда им нужно было взять всю крепость нашу, — сказал Степан.

Рим помолчал. Нападение на одинокие патрули — не то же самое, что на ставку гарнизона. Да и не будешь же объяснять Степану про тактику банального террора. В этом плане Русь — светлая страна. Многие вещи у местных просто в голову не уложатся. А если и уложатся, то точно не в сердце. Степан, похоже, верил в честный бой, как и его витязи. Более того, можно было не сомневаться, что шведы сольют русских в честном бою, как щенков безмозглых.

Между тем Степан начал переглядываться со своими витязями.

Рим приподнялся, уселся поосновательнее и заявил:

— Слушайте, добрые молодцы! Если вам нужны новые люди в дружину для патрулирования берега — это ни к чему не приведёт. Нас рано или поздно по одному зарежут в этих лесах. А если мы нападем на Копорье, то будет разгневана Москва.

— Так что же делать нам посоветуешь? — послышались вопросы со всех сторон.

— Подумать надо, — сказал Рим и вышел из-за стола. — Бык, поешь нормально. Ты, вероятно, будешь нужен. И выясни у ребят, что у них по оружию есть.

— Сделаю, — кивнул Бык, принимаясь за жареную курицу.

Рим вернулся в парилку. Кот, охая, лежал на полке, подальше от входа — видимо, приходя в себя после массажа в исполнении Марата. Сам же Марат взялся за Гека, продолжая отрабатывать на нем ребристые удары ладонью, как смутно заподозрил Разумовский. Чук, в ожидании своей участи, отмачивал в тазу с горячей водой веник — похоже, не березовый, а вовсе какой-то мятный. Или ещё с какого-то сорта дерева, который Рим не мог разобрать.

— Отдыхаете? — спросил Рим. — У кого есть идеи, где спать будем?

— Я знаю, — ответил Марат, не поворачиваясь. — Владислава, хозяйка с постоялого двора за церковью, даст нам ночлег.

— Какая ещё Владислава? — спросил Рим. — Где ты её нашел?

— Фифа нашла, в женской бане.

— Ясно, — сказал Рим, всё равно не понимая, где и как Марат мог перекинуться парой слов с женщиной за стенкой. — Это хорошо. А Скрип где?

— Слабак оказался, — фыркнул Чук. — Только в сауну залез — сразу сказал, что жарко, и вылетел.

— Поди-ка за девками сейчас подглядывает, — довольно хохотнул Марат.

Рим кивнул и снова вышел. Второй раз лезть в озеро ему не хотелось. Поэтому Рим, подправив на себе полотенце, обогнул баню с левого угла.

Скрип нашёлся здесь — целиком завёрнутый в какой-то халат. Он сидел на скамейке, постукивая по ней пальцами, и смотрел на небо, словно считал падающие дождевые капли.

— Хочешь побыть один? — спросил Рим.

— Нет, командир, всё нормально, — махнул рукой Скрип. — Садись.

Рим устроился с ним рядом.

— Всё хорошо? — спросил он.

Скрип постучал себя пальцем по виску и сказал:

— Техника в башке плохо на жар реагирует. В сауну ей можно, но ненадолго.

— Понятно, — сказал Рим. — В самом деле, смотри, не перегрейся.

— Нормально всё, — ответил Скрип. — Погоду смотрю. Изучаю.

— Изучай, — согласился Рим. — Слушай, Скрип, объясни-ка мне, куда мы вообще попали? Ну, в смысле, эпоха, время, место, специфика… Кто с кем воюет, кто кому подчиняется. Только самое главное. Так сказать, выжимку из фактов.

— Сообщаю, — ответил Скрип. — Фактов нет. Мы вмешались в историю и переписали её, если ты не забыл.

— Не скажи, — покачал головой Рим. — Русское царство — штука достаточно изолированная, как Китай. Вряд ли мы могли на что-то сильно повлиять. Кто во власти?

— Если ничего не поменялось, то Фёдор Иоаннович, — ответил «синеглазка». — Сын Ивана Грозного. Один из двух выживших сыновей, если быть точнее. Вернее, второго вроде как прибили в детстве. Но и сам Фёдор — это лишь фикция. Реально правил Борис Годунов.

— Бориску на царство? — усмехнулся Рим. — Ну, это мы с тобой знаем, как и остальное. Ребёнка жалко.

— Да, — коротко изрёк Скрип. — Жалко.

Что-то