Кречет. Первый очаг - Эльхан Аскеров

и живи, как сам можешь. Кто знает, в чём урок твой. Стрелу-то носишь?

– С выи не снимаю, – коротко кивнул Беломир, подкидывая в летнюю печку хвороста и плюхая на неё чайник.

– Это что ж за котелок такой занятный? – заинтересовался казак, разглядывая чайник.

– То воду для чая кипятить. С самоваром возиться долго, а его на печку поставил, подождал чутка и веселись, – с улыбкой пояснил парень. – Да и в походе удобно.

– Это ты такую штуку придумал? – с интересом уточнил Елисей.

– Угу.

– А ещё чего такого имеешь?

– Есть несколько придумок. Да только в нашей кузне их делать долго. Одна радость, коваль у нас добрый. Мастер, руки золотые, – добавил Беломир, не желая забирать себе все лавры. – Дозволь спросить?

– Спрашивай, чего уж, – небрежно махнул казак рукой.

– У тебя оборот тоже так же тяжко проходит, как у Григория?

– Тяжко, – помолчав, тихо вздохнул Елисей. – Это ж не сказка для детей малых. Это жизнь наша. Мясо, жилы, кости, всё иным становится. Да сил столько уходит, что и сказать страшно. Одна радость. Любого из нас, даже ежели ранить тяжко, хватит только в ручей живой положить. Сами встанем.

– А как живой ручей от неживого отличить? – заинтересовался Беломир.

– Звон его слушай. Коль вода в ручье словно колокольчик поёт, значит, живой он. А коль вода тихо бежит, то пустой. А уж ежели по берегам того ручья и травы не растёт, значит, мёртвый он. Неужто Гриша не сказывал?

– Да как-то к слову не приходилось, – пожал Беломир плечами. – Он же когда обернётся, один ходит. Вот и не случилось спросить.

– Бережёт он тебя, – неожиданно высказался казак.

– Чего это? – растерялся парень.

– Мы сразу после оборота первое время сами себя не помним. Это уж после понимаем, кто друг, кто враг, и что делать надобно. А попервости звери настоящие, что по степи рыщут. А ведь не веришь ты в то, хоть и видел всё сам.

– Не видал такого никогда прежде, вот и не верится. Хотя сказов всяких много слышать приходилось, – выкрутился Беломир.

– Уж поверь, друже. Всё так и есть, – ответил казак, испуская тяжёлый вздох.

Пока они беседовали, чайник вскипел, и Беломир отправился накрывать на стол. По дневному времени парень решил не мудрить и устроить чаепитие во дворе. Под яблоней. Вынеся из дому пирог с ягодой и сахарницу, он расставил глиняные кружки и, убедившись, что ничего не забыл, пригласил:

– Присаживайся, дядька. Перекусим, чем род дал.

– Благодарствую, хозяин, – улыбнулся казак, гибким движением усаживаясь на лавку.

Беломир с самого начала отметил его плавную, точную манеру двигаться. Словно воин не просто перемещался, а перетекал из одного положения в другое. Спроси кто Беломира, кого именно напоминает ему казак своей манерой двигаться, парень не задумываясь ответил, кого-то из кошачьих. Но при этом он точно знал, что при обороте перед ним будет настоящий матёрый волк.

Но едва только они успели пригубить свежезаваренный напиток, как от тына раздался пронзительный выкрик:

– Дядюшка! – и стремительная тень пронеслась через двор.

Одним движением перехватив подростка, Елисей прижал его к груди и, ласково поглаживая по голове, принялся еле слышно шептать:

– Ну, всё, Елизарушка. Всё уж. Минуло. Со мной теперь жить станешь.

– Прости, дядюшка, не сберёг мамку, – всхлипнул Елизар.

– Не твоя вина, малой. Уймись, – чуть построжав голосом, надавил казак. – Да и посчитаться с ними у нас не пропадёт.

– Здравь будь, Елисей, – подойдя, негромко поздоровался Григорий.

– И тебе здоровья, брате, – мимолётно улыбнулся казак.

Кое-как успокоив племянника, Елисей усадил его рядом с собой, и, наполнив его кружку чаем, ткнул пальцем в пирог:

– Ешь, малой. Отощал, словно вовсе год не евши.

– Полон хазарский не сахар, – скривился Григорий. – С доглядчиками-то как решим? – задал он главный вопрос.

– А чего тут решать? – зло усмехнулся Елисей. – Иль мы не казаки и не с добычи живём?

– Когда пойдём? – быстро уточнил Григорий.

– А вот ночью и сбегаем, – азартно ответил казак.

– Хочу дружку своего с собой взять. Согласишься ль? – кивнул Григорий на Беломира.

– Да с радостью, – отозвался Елисей. – Добрый вой рядом всегда в радость. Сколь их там будет?

– Я про пятерых знаю.

– Ну, хоть так, – презрительно фыркнул Елисей.

– У тебя всё готово? – повернулся Григорий к парню.

– Давно уж. Только коня заседлать, – решительно кивнул Беломир.

– Вот и славно. Как темнеть станет, так и пойдём, – подытожил Елисей.

– Дядюшка, а я? – вдруг влез в разговор Елизар.

– А ты, малой, пока в доме за хозяина останешься, – строго ответил казак. – И не спорь. Не пришло ещё время твоё. Прежде науку воинскую пройди. А то вон тощий, в чём душа держится. Тебе и кинжала пока в руках не удержать, не то что саблю.

– Не журись, малой. На твой век врагов хватит, – с понимающей улыбкой добавил Беломир, пытаясь хоть как-то поддержать паренька.

– Это верно, – мрачнея, вздохнул Григорий. – На земле нашей спокойной жизни и не будет толком.

– Ты, дядька, никак в пророки подался? – тут же поддел его Беломир.

– Чего? – повернулся к нему казак, глядя на парня растерянным взглядом.

– То не он сейчас баял, – тихо пояснил Елисей, внимательно глядя на Григория. – То батюшка его устами сказывал. Давно такого не было, – вздохнул он, крутя головой, словно отгоняя морок.

– И с тобой так случалось? – не сдержал Беломир любопытства.

– Всякое бывало, – ушёл казак от прямого ответа.

Они замолчали, не торопясь попивая чай и думая каждый о своём. Потом, закончив с напитком, Елисей поднялся и, забрав из-под навеса свои перемётные сумки, занёс их в дом, попутно пояснив, что ночью они ему не понадобятся. В ответ Григорий только кивнул. Но когда казак скрылся за дверью, тихо произнёс:

– Не сердись, друже, что он, тебя не спросив, хозяйничать стал, да только промеж нас сие не возбрано.

– Забудь, – отмахнулся Беломир. – Братство воинское дороже будет.

– Благодарствуй, брате, – вдруг поклонился Григорий. – Даст род, сохраним воев защитников.

«Это ещё что за звери?» – озадачился Беломир про себя.

– После поведаю, как время придёт, – тихо вздохнул Григорий, заметив его недоумение. – Видать, не много у вас там врагов было, коль ты и за это не знаешь.

– Далеко жили, да и места у нас суровые, – тут же выкрутился Беломир. – До ближайшего поселения ехать устанешь, а лето короткое. Не успел до холодов, можешь и вовсе не вернуться.

Их тихий разговор прервало появление Елисея. Парень успел про себя отметить, что казак переоделся, сменив одежду, в которой приехал, на другую, более свободную, из тёмного шёлка. Глянув на него, Григорий одобрительно кивнул и, повернувшись к Беломиру, сказал:

– Ты, брате, в вечор кольчугу свою не надевай. Нам тихо пройти надобно будет. А в ней всё одно тихо не будет, как ни старайся. С собой оружье только то бери, что в прямом бою пользовать станешь.

– А самострелы? – деловито уточнил парень.

– И их не возьмём. Так управимся, – вместо Григория, жёстко ответил Елисей.

– Добре. Сполню, – чуть помолчав, коротко кивнул Беломир.

– Добрый вой, – едва заметно усмехнувшись, кивнул Лютый. – И сам от боя не бегает, и старшим не перечит.

– А чего спорить? – пожал Беломир плечами. – Я тут сколь живу, а всё одно ещё пришлый, и раскладов ваших не знаю.

– Это кто тебе такое сказать посмел? – разом посуровев, угрюмо поинтересовался Елисей.

– Старшины наши всё не уймутся никак, – чуть скривившись, вздохнул Григорий. – А парень сам придумал даже, как тюфяк новый сладить, из которого куда как дальше стрелять можно.

– Совсем сдурели, пни старые? – рыкнул Елисей так, что даже у Беломира мурашки холодные по спине пробежали. – Добре, после погуторим.

– Да баял я с ними, Елисей, – обречённо махнул Григорий рукой. – Сколь ни твердил, что в дела воинские им влезать не след, всё одно лезут. Да ещё вон и дружку моего зацепили.

– Не журись, казак, – повернулся Елисей к парню. – Вернёмся, я им быстро объясню, с какого конца редьку едят.

«Знакомая поговорка. Вот уж не думал, что она тут уже имеется», – подумал Беломир, коротко кивая.

– А куда племяш твой делся? – на всякий случай сменил он тему.

– К соседям отправил, овса коню