Мастер спорта в догонялки - Анатолий Бурак

простите, плохой, нехороший человек!) — А ведь, выйди я один, а не в сопровождении этой, «блюдущей священные права старослужащих» особи с «соплёй» на погоне, то обязательно бы доебался. (Звиняйте, действовал бы в точности по уставу и вымотал бы всю душу, не давая без всенепременного в таких случаях «внушения», даже сходить посцать).

Но — «в каждой избушке — свои погремушки».

«Поруганная честь» дедов, черпаков и дембелей требовала отмщения. А непокорный, и позволивший себе слишком много салага, скорейшего и неотвратимого возмездия.

В назидание другим и вообще… Чтоб неповадно было.

А потому мы беспрепятственно выбрались на свежий воздух и, пройдя десяток метров и завернув за пару углов, оазались на месте задуманного совсем не вашим покорным слугой, рандеву.

— Ну чё, щегол, извиняться будешь? — Многозначительно постукивая кулаком правой руки в раскрытую ладонь левой, с ухмылкой поинтересовался дождавшийся меня Нехайло. — Или как?

— А есть за что? — Широко зевая, и прикрыв раззявленный рот тыльной стороной ладони, сладко потянулся я. — Да и вообще, шёл бы ты… Ещё раз форму почистил!

— Борзый, сука! — Констатировал видимый невооружённым глазом факт, начавший заводиться Нехайло. — И, оглянувшись в поисках поддержки остальных, а было их всего человек пять, скомандовал. — Гаси его, робя!

— Эй, пацаны! Не до смерти и без переломов! — Громко выкрикнул предупреждение, занявший нейтральную позицию приведший меня сюда, ефрейтор. — А то сами знаете…

«Ладно, парень… Это тебе зачтётся…» — Пропуская мимо первый удар и смачно впечатывая кулак в челюсть, слишком уж резко начавшего Нехайло, сделал в голове отметку я.

Сука, вообще-то, этот ефрейтор. И заботится о целостности моей бренной тушки вовсе не от любви к ближнему, а очень даже из мелкособственнических шкурных интересов.

Но, так как, судя по всему, в драку вмешиваться не станет и, пусть даже и косвенно, а всё-таки «на моей стороне», будет ему плюсик в карму.

В смысле, бить не буду. Если сам не полезет, естественно. И в дельнейшем, если оно, всё-таки, будет у меня, армейское «будущее», постараюсь наладить контакт и перетянуть на свою сторону.

Махач, тем временем, продолжался. Место «севшего на жопу» Нехайло заняли целых двое его подельников, а ваш покорный слуга, отбив удар одного и увернувшись от пинка другого, выдал обоим по порции умиротворяющих пиздюлей. (То есть простите, вежливо и, очень на это надеюсь, адекватно, ответил). Заехав первому под дых и угостив по печени второго.

Бил относительно несильно, так как разрыв внутренних органов и последующая госпитализация негаданных оппонентов — последнее что я хотел получить в итоге сегодняшнего сабантуя.

Так что, оба остались на ногах но, скорчившись и держась за повреждённые части тел, тихо поскуливали не выказывали желания действовать дальше.

Кстати то, что разбудили среди ночи, малость выбило из колеи и чуть не пустило насмарку мой так хорошо обдуманный и тщательно выпестованный план. Получить, в умеренных дозах разумеется, по мордасам и загреметь в больничку.

А тут — три секунды, такое же количество ударов и — пожалуйста! Большая чать «учителей» выведена из строя, а оставшиеся нерешительно переглядываются и, переминаясь с ноги на ногу, как понимаю не знают, стоит ли продолжать, явно сворачивающую куда-то не туда, и идущую совсем не по разработанному ими сценарию, «воспитательную беседу».

— Ну чё, пацаны, в расчёте? — Сплюнув, полюбопытствовал я. — Или, по-прежнему считаете, что не прав?

— Пиздец тебе, сука! — Прохрипел тот, которому я пробил «в солнышко». И, вопреки собственным словам, делая шаг назад, пообещал. — Ты, бля, пожалеешь!

— Может, с ноги добавить? — Участливо и даже с некоторой долей заботы и материнскими нотками в голосе, задал вопрос я. — А то я могу, ты только свистни!

Угрожавший мне «дед» явно сбледнул с лица. И — это было видно невооружённым глазом! — не желая получать лишнего, благоразумно заткнулся.

— Ладно, Васин… Считай, что на этот раз съехал. — Разрывая дистанцию, снял ремень и одним ловким движением намотав его на руку, уведомил меня ефрейтор. И, давая понять, что на сегодня разборки подошли, пусть и к неожиданному, но всё-таки финалу, дёрнул головой в направлении казармы. — Пизудуй пока… Хотя… — Тут он с наигранной жалостью оглядел мою обманчиво расслабленную фигуру, и протянул. — Зря ты это… В войсках так не принято…

— Так я пошёл?.. — Не стал вступать в абсолютно никому ненужную перепалку я.

И, опасаясь поворачиваться к вероятному противнику спиной, попятился.

— Свободен. — Кивнул, оставляя последнее слово за собой, ефрейтор.

И я, поначалу шагая задом, а потом, поняв, что преследовать, по крайней мере в этот раз, меня не будут, зевнул и поплёлся досыпать.

Рассуждая о «логике планирования», уступающей, под воздействием внешних факторов, «логике обстоятельств» и гадая, «хорошо это или плохо»…

С одной стороны, морду не подрихтовали. И это несомненный и огромнейший плюс! Так как, во-первых, быть битым не очень приятно… А, во-вторых, если вдруг, паче чаяний, придётся «делать ноги», то с подпорченным фейсом оставаться незаметным и слиться с толпой, гораздо тяжелее, чем без фингалов и ссадин.

С другой стороны, я немного досадовал на себя. За то, что пошёл на поводу у эмоций и, поддавшись сиюминутному порыву, не дал себя побить. И не отправился, согласно недавним намерениям, прятаться в медсанбате.

А ведь, ежели как следует подумать и немножечко разобраться, все теперешние беды и происходили оттого, что на давал себя нагнуть. И, действуя больше на инстинктах, чем прислушиваясь к голосу разума, постоянно отоваривал своих нежданных-негаданных противников, а после пожинал печальные последствия.

«Проклятый я, блядь, что ли»? — Устало думал я, заворачивая за угол. — «Другие вон, люди как люди… "Последний раз дрался в шестом классе», и всё такое. Я же, раз за разом ухитряюсь наступать на одни и те же грабли и, настучав по кумполу и другим, не менее уязвимым частям тела разным пидорасом (пардон, плохим, нехорошим людям) всё время огребаю нехилых таких неприятностей.

Тут мои размышления были прерваны, появившимся, словно чёртик из табакерки, незнакомым солдатиком.

С удивлением посмотрев на меня, он быстрым кабанчиком пробежал мимо и вскоре я услышал заполошное шипение.

— Атас, пацаны! Тревога!

При этом, никаких завывающих сирен и сполохов запускаемых в ночное небо ракетниц не наблюдалось. Но, при этом, возле казарм явно происходил какой-то нездоровый кипеш. Хотя, кипеши — они по определению не могут быть «здоровыми». А любая нештатная ситуация сопровождается перманентной суетой и некоторой нервозностью.