Японская война 1904. Книга 6 - Антон Дмитриевич Емельянов

пришло именно тогда. Все-таки сразу два ведомых — это слишком много: в настоящем бою постоянно не хватает времени каждому дать отдельную задачу, и в итоге две машины делают то, что могла бы одна.

А в двойке — есть командир, есть ведомый, и ничего лишнего. Как две ноги, две руки — мозгу проще так работать, и первые же учения показали рост эффективности почти на 10 процентов. Генерал, правда, сначала сомневался, хватит ли у них опытных офицеров, что могли бы вести за собой новичков, но… Как раз после Кореи опытных у них стало более чем достаточно. Все-таки как же много они сделали.

И они сами. И… Макаров сделал.

— Ты сказал, что без генерала ничего не было бы. А чего именно? — спросил Дроздовский у Тюрина. Очень ему стало интересно, а что ведомый думает обо всем, что творится вокруг. Про тот же японский след — вон как ловко все приметил.

— Ну, как… — тот засверкал глазами и принялся загибать пальцы. — Города растут, люди едут, нижние чины и офицеры вместе делают общее дело — когда такое в последний раз было?

— В Русско-турецкую? — задумался Дроздовский.

— Нет! — Тюрин все-таки захмелел после коньяка и решительно замахал руками. — Общался я с теми, кто ходил на Шипку, и… Славное было дело, хорошо врага побили, но… Тогда офицеры были сами по себе, и солдаты так же. Мне вот кажется, что вместе бились разве что наши прадеды, когда Наполеона прогоняли. А теперь мы… И вроде бы не под Москвой стоим, а что-то внутри поет.

— Это коньяк, — хмыкнул Дроздовский. — И где твой мехвод его только достает?

— Он не достает, он достал, — наконец-то решил сознаться Тюрин. — Мы когда в Корее стояли, японские атаки отбивали, он потом по полю боя ходил, искал японских офицеров и переливал все содержимое их фляжек в канистру.

— Из-под бензина?

— Еще не использованную. Мы же понимание имеем.

— А японские фляжки… Там же не только коньяк был.

— Скорее всего. Но когда все смешалось, дух получился скорее коньячный… И никто еще ни разу не жаловался! — решительно закончил Тюрин.

Дроздовский не выдержал и расхохотался. Нет, сначала попытался остановиться, но потом увидел обиженное лицо ведомого — и без шансов. Все-таки нервы… Неспокойно было в Маньчжурии, и каждый солдат и офицер новой 2-й Сибирской армии чувствовал это и готовился к продолжению войны.

Так, ставший хорошим другом Дроздовского полковник Хорунженков был переведен в тыл для поддержания порядка — собачья работа. Тяжелая и неблагодарная, но, если надо, как отказать. Или генерал Кондратенко. Один из героев обороны Порт-Артура после перехода под командование Макарова получил под свою руку целое новое направление — береговая оборона. Раньше-то подобные части были только артиллерийскими, а тут… Целая новая дивизия, которую Макаров начал формировать, едва получил повышение.

С одной стороны, учитывая, какую прибрежную линию им нужно было держать, совсем не удивительно. С другой, уж больно быстро они развернулись. Новые саперные части, причем не просто минеры, а еще и какие-то новые специалисты, которые действовали вместе с инженерами-связистами. Броневые части, железнодорожные, огромное количество разведчиков, куда проводили отбор даже из других корпусов.

И как только Военное министерство пошло на такое масштабное расширение? Столько бумажной работы! Впрочем, против нее они ничего особо против не имеют, а вот нести ответственность за что-то новое — от этого, по слухам, у опытных чиновников даже аппетит пропадает. Ох, и будет у Макарова там врагов после такого.

— Передача из штаба! — неожиданно раздался крик связиста.

Дроздовский тут же объявил желтую готовность. Под вечер просто так их бы точно не стали дергать.

— Сообщение получено, — связист говорил и одновременно отбивал шифрованный ключ их отряда. Штаб должен знать, что приказ дошел, и именно до них.

А вот теперь можно было и сесть за расшифровку. Уже другой ключ. Их отряду пока еще не выдали новые приемники, которые, по слухам, передавали чистый голос, и приходилось работать по старинке. Код, расшифровка… Дольше, конечно, зато, как утешал себя Дроздовский, так их точно никто не подслушает.

— Приказ выдвигаться в 31-й квадрат… — начал связист.

— Это деревня к востоку от шахт Бэньси, — сразу сориентировался Тюрин. — Там название… Что-то про лис!

— Хуцзитунь, — напомнил Дроздовский. — Деревня лисьих людей, если переводить… И что там? Есть информация?

Он посмотрел на связиста, который как раз довел расшифровку до конца.

— Разведка донесла, что там видели один из недобитых японских отрядов, что смогли пробиться и спрятаться в местных предгорьях.

— Ради такой мелочи нас бы не погнали, — покачал головой Тюрин. — С небольшим отрядом и кавалеристы Деникина справятся. Сколько эти японцы бегали от нашей разведки по горам? Месяц? Без нормальной еды, без припасов — вряд ли они сейчас сильно от обычных банд хунхузов отличаются.

— А еще на днях взяли помощника германского агента из Пекина. Помогал кайзеру продавать свои пушки в Китай, жил припеваючи, а тут зачем-то полез туда, куда и местные-то носа не показывают, — добавил новые сведения связист.

И немного своих собственных соображений: в их отряде это только приветствовалось.

— Живым взяли? — сразу уточнил Дроздовский. Все-таки одно дело догадки и другое — конкретные факты.

— Не дался.

Дроздовский поморщился: ситуация становилась все неприятнее. Впрочем, если отбросить в сторону наивные надежды на то, что все это случайности, то вывод только один. Кто-то собирает бандитов, кто-то готовит для них оружие, а учитывая район — цель у них может быть только одна. Новые шахты.

— Поедем ночью? — уточнил Тюрин.

— Нет, — Дроздовский покачал головой. Ночные переходы несли слишком много рисков, а выигрыш по времени будет не так и велик. — Сегодня — провести полное обслуживание броневиков. А потом всем выспаться, и это приказ. Выступаем завтра в пять утра, как только начнет светать.

* * *

Меня немного потряхивает. То ли от злости, то ли от ненависти, то ли от… Неважно! И откуда лезут все эти люди, которые ради своих целей готовы на что угодно? Это болезнь или, наоборот, просто мы, все остальные, сдерживаем свою природу?

— Предварительный ущерб городу можно оценить в сто семьдесят тысяч рублей, — докладывал Мелехов. — Нужно будет восстанавливать брусчатку, фасады зданий на Николаевской… Я также занес в список потери от перекрытых