Приключения Печорина, героя из нашего времени - Августин Ангелов

оказалось. Похоже, князь прихватил бумаги из тайника с собой. Потому прямых доказательств шпионской деятельности Гиоргадзе нам найти не удалось! Тогда мы кинулись искать самого князя. Но, его нигде не было. Его комнаты оказались пусты, а личные вещи исчезли. На столе лежала только одна записка:

«Извините, господа! Но я вынужден покинуть крепость по срочным делам. До следующей встречи».

Что касается внезапности, с которой Гиоргадзе улизнул из крепости, то момент его отъезда никто даже не заметил. Вероятно, он воспользовался той самой тайной калиткой в то время, пока у реки продолжалась перестрелка, узнав о том, что Вулич вывел на помощь к нам с Казбичем всех своих казаков. Как бы там ни было, а князь исчез, забрав с собой Веру. Я понимал, что теперь она нужна ему, в первую очередь, как заложница.

На рассвете Казбич вернулся в крепость. И он забрал Бэлу, которая казалась теперь вполне счастливой. Добрый Максимыч дал на дорогу молодым деньги и даже прослезился, прощаясь с ними. Так они и уехали вместе на одном коне Карагезе. И их путь лежал куда-то далеко в горы. Когда я спросил Казбича, прощаясь с ним, что он сделал с Азаматом, джигит лишь хищно ухмыльнулся, потом шепнул мне перед тем, как отправиться в дорогу:

— Если найдешь Гиоргадзе — убей. Иначе он убьет тебя.

И что стало с Азаматом — нам оставалось только догадываться. Впрочем, как бы не поступил с ним джигит, — убил ли, или взял в заложники, — а было понятно, что Азамат более угрозы не представляет. Шантажист Бешлоев тоже был нейтрализован. Впрочем, угрозы для крепости сохранялись. Мертон опять сбежал вместе со своими чеченцами. А горский князь Аслан и его помощник Кэлекут не собирались снимать осаду, видимо, уповая на скорый подход еще одного отряда турецких наемников.

Что же касалось князя Георгия Гиоргадзе, то я знал — мы встретимся снова. И в следующий раз один из нас не уйдет живым. Вот только, наибольшая опасность теперь грозила Вере. И я обязан был предпринять решительные меры для ее спасения. Но, где же ее теперь искать? Гиоргадзе исчез, словно призрак, оставив после себя лишь горький осадок предательства и записку, полную издевательского высокомерия. Но хуже всего было то, что он увел Веру в неизвестном направлении.

— Значит, он все это время играл с нами, как со слепыми котятами! Каков подлец! — продолжал возмущаться Максим Максимович. — И ведь как ловко у него получилось! Вера, Бэла, Казбич, Азамат, бродячий музыкант, — всеми этот мерзавец манипулировал… Всех вертел, как хотел!

Я молчал. В голове роились мысли, одна страшнее другой. Что он сделает с ней? Вера, наверняка, знала слишком много, или, по крайней мере, догадывалась: и о его связях с персами, и о тройной шпионской игре с Мертоном, турками и горцами. Теперь Вера была не просто заложницей — она стала разменной монетой в грязной игре этого подлеца Гиоргадзе.

— Надо его догнать! Немедленно! — резко сказал я.

— Ты знаешь, куда поехал этот хитрый грузин? — усмехнулся Вулич. — Горы — это его родная стихия. Да и вряд ли он поскакал отсюда прямиком в Персию. Скорее всего, у него есть убежище где-то в этих краях.

— Но, он же не мог просто раствориться! — я ударил кулаком по штабному столу. — Он везет с собой женщину, да еще и не одну, а и служанку Веры. А, учитывая обстоятельства, вряд ли Вера поехала с ним добровольно. Значит, он либо связал ее, либо оглушил, либо запугал. А служанку мог и убить!

Максимыч тяжело вздохнул, проговорив:

— Ты уже и так, Печорин, выслал на поиски всю свою казачью разведку. Разведчики непременно доложат, если увидят следы. А пока нам нужно готовиться к худшему. Крепость остается на осадном положении. Да еще и турецкие наемники могут подойти в любой момент. И, возможно, Гиоргадзе успеет удрать…

И тут Вулич предположил:

— А что, если хитрый грузин попытается укрыться в турецком лагере? К чеченцам он вряд ли пойдет, как и к черкесам. А вот наемники, с которыми он вел переговоры через Амирана, по-моему, вариант более подходящий…

Он не стал продолжать. Ведь это было лишь еще одно предположение, не подкрепленное никакими фактами. Но, я и так понимал: если князь доберется до турецкого лагеря, степень опасности для Веры лишь увеличится. Я не мог сидеть сложа руки. Пока Максимыч и Вулич думали о том, как бы еще укрепить оборону, я снова отправился к покинутым комнатам Гиоргадзе. Должен же был остаться хоть какой-то след!

Но, комнаты эти были пусты. Слишком пусты. А в камине оказался свежий пепел. Гиоргадзе явно сжег какие-то бумаги перед отъездом. Я наклонился и посмотрел внимательно. Мне повезло. Под слоем пепла обнаружился недогоревший бумажный листок, словно фрагмент письма. Князь слишком спешил, чтобы заметить его. Но, что же там говорилось, я не мог понять, поскольку текст представлял собой турецкую вязь. И мне нужен был переводчик.

К счастью оказалось, что Максимыч, который прошел всю русско-турецкую войну, смог кое-что разобрать. В обрывке письма говорилось, что встреча с каким-то турком назначена в черкесском ауле, в доме князя Аслана.

— Похоже, этот Гиоргадзе решил отсидеться тут совсем недалеко, раз у него есть дела в ауле, — проговорил штабс-капитан.

— Тогда, возможно, нам следует нанести неожиданный визит нашим соседям? — предложил поручик Вулич.

— А вы что думаете, Григорий Александрович? — посмотрел на меня комендант.

И я сказал решительно:

— Думаю, что поручик прав. Надо бы нам собрать ударный кулак и неожиданно атаковать аул! Пора уже поквитаться с местным князем. Сколько можно терпеть от него осаду! Надо ударить в самое сердце этого осиного гнезда!

— У меня полсотни казаков, — сказал Вулич.

— Да и у меня взвод, — кивнул я.

Тут и Максимыч добавил:

— А я выведу ту самую сотню, которая пришла в крепость пополнением вместе с этим Гиоргадзе. Всех вместе сил нашей казачьей кавалерии для атаки аула вполне хватит.

Штабс-капитан посмотрел на карту, потом добавил, тыча в нее пальцем:

— Ударим на закате. Пусть поручик Вулич со своей полусотней отвлечет горцев лобовой атакой от крепости под прикрытием огня нашей артиллерии. А мы с вами, прапорщик Печорин, зайдем в аул с разных сторон. Заранее выдвинемся. И, как только пушки заговорят, так и ударим на аул с тыла. А пока пусть казаки разведают еще раз пути