Светлейший князь 3 - Михаил Шерр

Всего мы потеряли двадцать семь человек, — Ульяна хлюпнула носом, голос задрожал. — Наш мальчик погиб на Элегесте, прошлым летом в госпиталь пришел. — Ульяна смахнула набежавшую слезу и продолжила доклад. — Прооперированы Софья Васильевна, зайсан Ольчей, капитаны Рыжов и Михайлов, лейтенанты Нелюбин, Тимофеев и еще двадцать два человека, Кондрату отняли правое предплечья на уровне верхней трети. Всего раненых девяносто девять. Преобладают легкие ранения, медицинская помощь оказана всем. В госпиталь доставлены абсолютно всё, полковник Пантелеев приказал эвакуировать даже с царапинами.

Ульяна замолчала, еще раз сморщила нос и подняла глаза вверх, видимо вспоминая, все ли сказала.

— Ерофею Кузьмичу про его жену, доложили.

— Где Игнат? — я вспомнил про его контузию, надо срочно им заняться.

— У нас, сейчас спит. У него собственно не контузия, а сильный ушиб левого плеча и надплечья, он был на батарее, когда туда граната прилетела, — Ульяна достала из кармана листок и быстро глянула на какие-то свои записи. — От взрыва упал и ударился, сознание не терял, головокружения, тошноты нет, с батареи не ушел и продолжал командовать. Когда стали палить по другому берегу, Ерофей Кузьмич распорядился отправить его в госпиталь. У Игната полруки, надплечье и полспины просто черные, синячина такой.

— Полечили? — вопрос я задал для порядка, в том, что полечили сомнений естественно не было.

— Конечно полечили, как положено по нашим протоколам, — стандарты, протоколы или алгоритмы оказания медицинской помощи не догма, а руководство к действию и самое главное, шпаргалка в экстремальной ситуации, к примеру, действуя на войне под обстрелом. — Как морфий дали он сразу заснул. Иван Иванович дополнительно прислал какую-то свою мазь, мы сами ему все больные места смазали.

— А Ванча где? Не зацепило? — я все порывался спросить про него, да как-то не получалось.

— Цел, слава Богу. Он был с капитаном Рыжовым и Мергеном, — про нашего алтайца начал рассказывать Прохор.– Как на тот берег переправились, капитан Малевич его к себе затребовали, они же большие друзья. Цел, не переживайте, ваша светлость, — еще раз повторил Прохор. Он вдруг смутился и потупил взор, тон стал каким-то виноватым.

— Ваша светлость, полковник Пантелеев приказали вас уложить спать, как только выйдите из операционной, — я заулыбался и уже открыл рот, что бы пресечь такое ущемление моей свободы, как пришла беда откуда не ждали.

— Прохор, не переживай, Григорий Иванович, сейчас же обязательно ляжет спать, он и сам знает, что ему надо отдохнуть, — мне осталось только подчиниться, Мария Леонтьевна нанесла мне удар ниже пояса.

Через полчаса я принял душ, как маленький ребенок с ложечки выпил какие-то разведенные водой капли, затем две ложки еще чего-то и провалился в сон.

Проснулся я ровно в восемнадцать ноль-ноль, состояние было просто великолепное, ничего не болело. Я потрогал лоб, повязки не было, рана была аккуратно заклеена медицинским пергаментом. Яков для этих целей разработал специальную технологию обработки целлюлозы и создал медицинский клей. В своих исследованиях он достиг уже космических высот и в своей лаборатории получал совершенно немыслимое в 18-ом веке, но пока мало что было применимо на практике, все-таки на дворе 198-ый век.

Про клей БФ я знал как всегда много, название, примерно что это такое с химической точки зрения, его свойства и что бээфов много и разных. Не знаю был ли полученный елей бээфом, но его различные виды клеили почти всё. Медицинский БФ имел все свойства, о которых я говорил, поэтому ему присвоили еще и букву М. Недостаток у этих всех бээфов был один, товар это был штучный, сварит Яков капелюшечку и радуйтесь все, до более-менее масштабного производства было очень далеко. Но сто грамм для медицинских целей он сварганил и мы его ценили как зеницу ока.

Митрофан подал свежее чистое белье, новенький, с иголочки мундир. Я пять лет назад разработал форму для нашей гвардии, вернее нарисовал удобный гибрид военной формы двадцатого века.

Летом фуражка с околышком, удобные брюки под сапоги с широкими подтяжками, гимнастерка или китель для командиров с клапанными накладными нагрудными и боковыми карманами, со стоячими воротничками, обязательный подворотничок для гигиены, поясной кожаный ремень с пряжкой с двумя шпеньками и узкими тренчиками. В армейское или гвардейское снаряжение входили, два наплечных ремня с крючками для крепления портупей для шашки и пистолета и полевая сумка. Шашка как правило носилась на левой стороне, а пистолет на правой, а полевую сумку кому как удобно. Полевой, повседневной и рабочей формой была гимнастерка, хлопчатобумажная, полушерстная или шерстяная, в зависимости от сезона. Кители были полушерстяные или шерстяные. Изначально их носили как повседневную форму офицеры: лейтенанты, капитаны и полковник. Офицеры, как и все гвардейцы, носили шашки. Я постоянно носил гвардейский мундир, только без погон и снаряжения. Цвет формы был хаки зеленоватого оттенка, так называемый защитный. На фуражках металлическая кокарда в виде зеленого медальона, окружённого 32-мя двугранными лучами золотистого цвета такого же цвета. Но постепенно кители стали носить все, как повседневную не рабочую одежду, без поясного ремня или с одной шпенькой на пряжке, две шпеньки стали отличительной чертой военного ремня. После этого я тоже стал часто обходиться без поясного ремня. Лонгин после появления у нас этой моды стал тоже одевать китель по гражданскому образцу.

В гвардии мы ввели пристёгивающиеся на пуговицах мягкие погоны. У рядовых простых гвардейцев он был чистый зеленый; с узкой лычкой — наводчик; широкая поперечная — сержант, командир десятка или орудия; одна маленькая звездочка — лейтенант, командир сотни или батареи; две звездочка — капитан; одна большая — полковник. У нас появились командиры полков и дивизионов, но с их званиями и знаками отличия пусть Ерофей разбирается или я, но потом.

Зимой была шинель. Она была двубортная с большим запахом, с двумя рядами пуговиц и крючками, отложным воротником и коротким хлястиком на спине, с широкими отворачивающимися обшлагами на рукавах и длинным разрезом сзади, застёгивавшимся на пуговицы. Головными уборами были высокие папахи и шапки-ушанки.

Митрофан не просто подал мне новенький мундир, но и полное офицерское снаряжение, причем на плечах были жесткие погоны, обычного гвардейского зеленого цвета с каким-то неуловимым золотистым отливом. Смотрелись они потрясающе. У меня до этого постоянного холодного оружия не было, но сейчас к портупее была пристегнута шашка с гардой, надо полагать с ней я утром ходил в атаку.

— Это кто так распорядился? — без надежды получить честный ответ спросил я.

— Ерофей Кузьмич, с одобрения светлейшей, — я поправил снаряжение, одел фуражку и вышел из палатки.

Первый, кого я увидел, был