Терминатор 1938 - Алексей Николаевич Осадчий

— Последний раз спрашиваю, кто ты мразь с мерзкой ухмылкой? Фамилия, имя, звание?

Как и предполагал, едва компашка услышала про звание, сразу «правильно включилась» и начала униженно просить «герра офицера» отпустить Анриса, он хороший парень, но иногда заносит. Он больше так не будет, а сам из Митавы, отец почтенный коммерсант, отправил сына учиться в Рижский политехнический. Даже адрес проживания в Риге выложили. Вот что бывает, когда семеро приятелей за тебя говорят, а сам стоишь на носочках и молишь силы высшие, чтоб ухо не оторвал злой пруссак, как будто щипцами сжав орган слуха…

— Сопляки, вас бы в мою роту, за неделю стали б мужчинами. А так, с вашим сраным Улманисом сдохнете под большевиками.

Резко отпустил несчастного Арниса, тот рухнул — ноги не держат, ясен пень, такой напряг, «разрядился» организм и психо и физически, минимум с час будет как батарейка использованная. А то и до утра. Про Ирину допрос не стал вести, лишнее. И так понятно, от женщины, которой явно заинтересовался страшный немец, лучше держаться подальше.

— Внимательно посмотрите на меня, юноши, запомните и не путайтесь под ногами, если судьба вдруг сведёт случайно на узких улочках Риги. Когда акулы заняты важными делами, килька не высовывается. Если не хочет превратиться в консервы, в шпроты рижские…

Славно — пока окаянствовал и суперменствовал, дождь прекратился, даже солнышко хоть краешком, хоть на пару-тройку минут, но выглядывает сквозь разрывы в облаках. Но прогулка с построением планов по честному, без гипнотического воздействия, овладения Ириной Владимировной, прервалась встречей с Юрием Борисовичем.

— Добрый день, рад вас видеть, Павел.

— День добрый, Юрий, день добрый, Экий вы красавчик, нос то как разбарабанило! А вы храбрец, не стесняетесь с побоями на люди выйти. Это пострашнее будет чем против трёх противников стоять. Для юноши, конечно, с годами проходит стеснительность и романтизм выветривается, увы, проза жизни.

— Какой же вы старик, Павел, простите, отчества не знаю.

— Павлович, Павел Павлович Корчагин.

— Корчагин? Павел Корчагин?

— Что-то знакомое?

— Это же персонаж из книги про Совдепию. Красный конник, комсомолец, затем литератор…

— Точно так, Юрий Борисович, точно так. Честь вам и хвала — интересуетесь вероятным противником, даже художественную литературу «их» читаете. Далеко пойдёте, если голову сбережёте, не подставите под удары наёмных боксёров.

— Павел, а вы…

— Видите ли, Юрий, — вспомнив «адъютантопревосходительный» уже советский мини-сериал, расхохотался от души, собеседник от удивления даже с шага сбился, — хотел же спросить агент Советов товарищ Корчагин, так жеж?

На утвердительный кивок юного белогвардейца поведал, что хоть и русский по происхождению, хоть и советский по паспорту, но отнюдь не дел тайных мастер, а скорее Робин Гуд уголовной направленности.

— Не похожи вы на бандита.

— А ты их много видел? Я Юр, в серьёзной конторе работал, золото с приисков в Госхран возили. Эдакая служба в службе, не подчинялись даже Ежову — всегда с оружием, всегда тренировки в стрельбе и борьбе. Вроде дипкурьеров, раз про Корчагина читал, должен и Маяковского стих знать, про товарища Нетте, человека и пароход. Только Нетте диппочту возил по заграницам, а мы внутри СССР гоняли, и золото и ювелирка и камешки. А как пришёл Берия — кончилось времечко золотое, отдал Лаврентию в подчинение нашу службу товарищ Сталин.

— И что?

— А то — сначала начальника, хорошего человека, арестовали. Ну, а когда за мной пришли, положил трёх гавриков бериевских и в бега. По правде говоря, последний месяц готовился, деньги, а платили хорошо, обернул в золотишко, благо связи имелись, но немного не успел. Но! Как пострелял чекистов, терять то уже нечего, выставил один интересный магазинчик, где московские партийцы жёнам брошки-серёжки покупали. В Польшу ушёл с частью золота, часть в Союзе прикопал. Потом бегал от польской полиции и контрразведки, для них же шпион — только попадись, все потроха отобьют. Я и не попадался. Дважды уходил, подстрелил одного ляха, а тут немцы. Вот, в Латвии теперь, думаю, как в Аргентину свалить, но для этого железные здешние документы нужны.

— Почему в Аргентину? Почему не в Бразилию, не в Рио-де-Жанейро?

— Ого какие в Риге подкованные рыцари белой мечты и «Как закалялась сталь» читали, и «Двенадцать стульев»…

— Но, почему не в САСШ, — иронично улыбнулся аналитик с огроменным «фонарём» под правым глазом.

— Не веришь? Да и ладно, ты ж никакими секретами не владеешь, ну какой смысл серьёзной разведке к тебе, юнцу подводить такого серьёзного человека как я? А я очень серьёзный. Да сам ты всё понимаешь. САСШ в войну ввяжется, мобилизацию объявит, поэтому и Аргентина, те останутся наверняка нейтралами.

— Понятно. А что серьёзный, да, заметно. Ивар и его наёмники перед вами как гиены перед тигром — мелкие ничтожества.

— Тот глист, который на тебя налёт устроил? Интересно, барышня, «яблоко раздора», из русской общины?

— Нет, — герр Сиверс аж просиял, получив возможность поговорить о предмете обожания, — Ильза латышка, но бабушка, мамина мама у неё русская, из Киева.

— Из Киева, тогда уж украинка.

— Неважно. Ильза хочет поступать в политехнический, ко мне на факультет, я и вызвался помочь.

— О! Господин репетитор!

— Точно! — Юрий сарказма-троллинга не уловил, да и откуда ему что знать, иное время, иные мемчики, — а этот поддонок взревновал. Ильзе он противен, однако родители, дружба семей. В общем, всё непросто.

— Слушай, Юрий, есть просьба!

— Да.

— Познакомился сегодня с интересной женщиной, Ирина Владимировна Самойленко. Глядишь и знаешь, русская община она не такая уж и огромная. Лет двадцати семи — двадцати восьми, работает чертёжницей в какой-то конторе. Вроде и замужем, но по повадкам — давно одна, хоть и кольцо специально продемонстрировала обручальное. О, вижу, знаешь, давай, колись. Не жадничай, у тебя же Ильза есть! Знаешь что про Ирину?

Юрий знал. Ирина Владимировна как в русской сказке: и не вдова, и с мужем, и не замужем. Бравый ротмистр Иван Дмитриевич Стеблецов уже был женат и развода от первой супруги не получил, та уехала в Берлин и вроде как даже замуж вышла, — брак то первый в Российской Империи заключён, а она распалась, значится не считово. Но! Церковный то обряд свершён! Таинство! Посему хитрожопец Стеблецов, охмурив юную Ирочку Самойленко, в церковь девушку не повёл, а в ратуше брак заключить побоялся — вдруг окажется двоежёнцем. Хотя нет, не побоялся. Просто подлец и негодяй. Работать Стеблецов не любил, службу не искал, а выпить и в картишки перекинуться обожал. От долгов и сбежал в 1936, вроде как в Испанию, воевать с красной сволочью. Однако ж под знамёна доблестного генерала Франко не ринулся, осел в Париже и заработал в тамошних притонах сифилис. Никому не нужный развратник-сифилитик вспомнил о «жене», начал писать, вызывать Ирину в Париж, повествовать о своих испанских подвигах и ранах. Доверчивая барышня перевела ловкому ротмистру все сбережения «на покупку фермы» и сама собиралась выехать,