Космонавт. Том 2 - Феликс Кресс

входа, осматриваясь. Взгляд хозяина голоса, сидевшего вполоборота к двери за одним из столов, скользнул по мне, оценивающе и быстро. Это был майор с седыми висками, лицо обветренное, с глубокими морщинами у глаз.

— С тобой? — Он кивнул на дверь, где Зотов замер в ожидании.

Я встретил его взгляд и спокойно ответил:

— Со мной.

Майор чуть кивнул, не меняя выражения лица, и бросил в сторону двери:

— Проходи.

Дверь открылась, и Зотов, сияя, буквально впорхнул внутрь, стараясь держаться поближе ко мне.

Комната, где собрались скоротать вечерок инструктора, оказалась просторным, но аскетичным помещением, переделанным на время из учебного класса в комнату досуга. Высокие окна были затемнены плотными синими шторами. Стены были выкрашены в привычный мутно-зеленый цвет, на одной из них висела большая карта воздушных трасс СССР.

Но сейчас в глаза бросалось центральное пространство. Несколько тяжелых деревянных парт и ученических столов были сдвинуты вместе, образовав большой прямоугольный игровой стол. На нем уже лежали колоды карт, несколько пепельниц, переполненных окурками, стояли граненые стаканы с темным чаем и пара бутылок с водой.

Вокруг стола и по периметру комнаты стояли или сидели на стульях, табуретках и подоконниках человек пятнадцать. Преобладали инструктора в званиях от лейтенанта до майора, но было и несколько гражданских в клетчатых рубашках — вероятно, техники или преподаватели спецдисциплин. Шум стоял приглушенный: смешки, перешептывания, звон стаканов, шуршание карт, постукивание костяшек домино на соседнем столике.

Но мое внимание, как и предсказывал Зотов, сразу привлекла группа из семи человек, сидевших вместе за дальним краем большого стола. Они действительно были чем-то неуловимо похожи. Возраст у всех был примерно один и тот же: от сорока до пятидесяти. Но не это их объединяло. Они были выкованы из одного металла и это хорошо читалось по взглядам, движениям, манере держаться и говорить.

Особенно выделялись они глазами. Взгляд у каждого был цепкий, острый, наметанный. Как у хищных птиц. Он скользил по новичкам, по картам, по партнерам — быстро, оценивающе, ничего не упуская. Движения их были экономны, лишены суеты. Сидели они не развалившись, а собранно, как перед вылетом. Даже смеялись тише других, сдержанным, хрипловатым смехом. А молодые лейтенанты, сидевшие рядом, вели себя сдержаннее и ловили каждое их слово.

Майор, который нас впустил, обвел взглядом комнату, задержав его на мне и Зотове.

— Ну что, всё? — спросил он у нас. — Больше никого нет?

Зотов, стоявший чуть позади меня, вытянулся и бойко ответил за нас двоих:

— Нет, товарищ майор! Больше никого!

Майор кивнул, его взгляд еще раз скользнул по нам, особенно по мне, с едва уловимым любопытством:

— Ясно. Ну тогда продолжим. Устраивайтесь, где место найдется, — он махнул рукой в пространство. — Тихонов, сдавай!

Все оживились. Те, кто стоял, стали рассаживаться на свободные стулья у стен или подоконников. Мы с Зотовом пристроились на табуретках в углу, откуда был хороший обзор на главный стол, особенно на ту его часть, где сидели «Слоны».

Преферанс. Игра это сложная, интеллектуальная, с расчетом, блефом и психологией. Как раз для таких людей.

— Шесть пик! — уверенно заявил один из «Слонов», подполковник с седым ежиком волос и умными, чуть прищуренными глазами. Он аккуратно положил свои карты рубашкой вверх перед соседом — тому предстояло сдавать следующую пулю.

— Пасс, — буркнул майор, впустивший нас, разглядывая свои карты с видом знатока.

— Семь червей! — повысил ставку капитан с ожогом, сидевший напротив подполковника. Его пальцы ловко перебирали карты.

— Восемь бубен! — парировал еще один «Слон», майор с волевым подбородком.

— Пас, — усмехнулся четвертый, полковник в аккуратном гражданском пиджаке, но с безупречной выправкой («Науч. рук. практики»). Он отложил карты. Такие должности и звания для легендарных асов-инструкторов в училище уровня Качи были абсолютно реальны.

Сдающий лейтенант (бывший воспитанник) ловко раздал карты по кругу. На столе пошел торг.

— Восемь бубен! — повторил майор с волевым подбородком, подтверждая свою заявку.

— Девять треф! — немедленно заявил капитан с ожогом.

— Пас, — махнул рукой подполковник-начальник цикла.

— Десять червей! — вступил в торг седой майор с орденом Красной Звезды, до этого молчавший.

— Мизер! — неожиданно заявил майор, впустивший нас.

Он отложил карты особым образом, обозначая игру без козырей и обязательство не взять ни одной взятки. Взгляды остальных сразу стали пристальнее, оценивающими. Я знал, что объявлять мизер после торгов было разрешено, если игрок не участвовал в повышении.

— Подсаживаю! Всветлую! — тут же отозвался капитан с ожогом, его глаза хищно блеснули. Он брал обязательство не дать мизернику выполнить контракт. «Всветлую» означало, что он будет играть открыто.

— Пас, — подполковник снова пасовал, наблюдая.

— И я пас, — сказал майор с волевым подбородком.

— Будем ловить, — кивнул седой майор-инспектор, присоединяясь к подсадке.

Игра пошла на мизер. Все внимание сосредоточилось на майоре-мизернике и капитане, который его подсаживал. Ходы делались быстро, четко, карты хлопали по столу с характерным стуком. Взятку забирал тот, чья карта оказывалась старше.

— Трефа, — положил майор на мизере, открывая первую взятку.

— Бита! — спокойно положил десятку треф капитан-подсадка и потянул карты к себе. — Ваша, товарищ майор. Явное указание на взятие взятки.

— Пика, — следующий ход майора.

— Бита! — снова отозвался капитан, кладя валета пик и забирая взятку.

По лицам зрителей было видно — мизерник попал в сложную ситуацию. Майор нахмурился, раздумывая над следующим ходом. Капитан сидел непроницаемо, но в уголках его губ играла едва заметная усмешка.

— Червовый туз! — вдруг положил майор. Это был рискованный ход.

Капитан с ожогом на секунду замер. Его брови поползли вверх. Он перевел взгляд со своих карт на туза, потом на невозмутимое лицо майора. Пальцем постучал по столу.

— Бита… — он нехотя положил короля червей и забрал взятку. — Хитро, Саныч, хитро…

Некоторые зрители заулыбались. Майор на мизере, казалось, выкручивался. Он продолжил ходить с масти, которую капитан не мог бить старшими картами. Капитан начал нервно теребить мундштук потухшей папиросы. Последние ходы.

— И… бубновый валет! — закончил майор.

Капитан развел руками, показывая, что бить нечем, и сбросил мелкую карту:

— Брал, Саныч, брал. Молодец. Выехал. Шесть взяток у тебя?

— Шесть, — кивнул майор, спокойно собирая последнюю взятку и показывая свои оставшиеся карты — все мелкие. Демонстрация карт после мизера тоже было обычной практикой. — Записано.

— Записывай, записывай, — буркнул капитан, чиркая