Японская война 1904. Книга 4 - Антон Дмитриевич Емельянов

— Я слышал, что их придумали уже как пару веков назад, — заметил я.

— Наши газеты! В смысле, это газеты про 2-й Сибирский! Наверно, про то, как мы взяли город и потопили японцев!

— Кто напечатал? Уже читал? — сразу подобрался я.

Все-таки сейчас 1904 год. Отправленная нами в столицу фотокарточка с кладбищем японского флота, дай бог, проехала только половину пути до Санкт-Петербурга. Конечно, помогавший нам с отправкой и подготовкой материала Чернецкий мог что-то написать и заранее, но… Почему-то у меня нехорошие предчувствия.

Глава 19

Как оказалось, Лосьев так спешил, что привезенные с последним поездом газеты так и не посмотрел. В итоге мы читали все вместе. Я, он, еще и Брюммер с Ванновским, которые тоже поучаствовали в срочной доставке прессы.

— Что ж, кажется, «Русский инвалид» о нас весьма высокого мнения, — я отложил в сторону газету с уже поплывшими буквами. Сколько ее успели почитать до меня, пока она ехала из столицы?

— И что пишут? — тут же подскочил Брюммер, которому как младшему пока вообще ничего не досталось. — Кто-то уже подсчитал, на сколько миллионов мы японцам кораблей потопили?

— Там пока разбирают только Ляоян и Сяошахэ, — я напомнил, что между нами и Санкт-Петербургом около 40 дней пути. — И господин Поливанов больше не про деньги рассуждает, а про новые технологии. Предлагает закупать на нашем примере больше пулеметов и не экономить снаряды.

— Я, кстати, слышал про этого Поливанова, — на мгновение оторвался от своей газеты Ванновский. — Ветеран Русско-турецкой, помимо «Инвалида» еще и «Военным сборником» занимается. Но это ненадолго, ходят слухи, что с нового года его хотят кинуть на крепостной комитет, а на его место поставят Шуваева, но… Это все пока разговоры.

Ванновский вернулся к чтению, а я задумался о том, что тоже слышал эти фамилии, и не сказать, что в хорошем ключе. Оба — военные министры Российской империи во время Первой Мировой. Поливанов занимал эту должность в 1915-м, Шуваев — в 1916-м… Кстати, и там они шли друг за другом. Впрочем, наверно, не стоит сваливать на эту пару все наши провалы в то время. Так или иначе, первый все-таки смог наладить тот самый рост современного производства, за который ратует уже сейчас, а при втором… При втором был Брусиловский прорыв.

Тут я заметил, что Лосьев закончил со второй газетой, потянул к ней руку, но штабист, покраснев, поспешил отодвинуть ее в сторону.

— Это, кажется, какая-то желтая газетенка. Наверно, зря я ее прихватил, — сглотнул он.

— «Русские ведомости»? — я прочитал название. — Кажется, ее чуть ли не с 60-х издают?

— Все верно, — оторвался от чтения Ванновский. — Начала выпускать московская профессура как противовес более консервативным «Московским ведомостям», а сейчас… Обе газеты довольно радикальны, одна вправо, другая влево. Кстати, левых в последние годы взял под крыло промышленник Морозов, продвигает Думу и ругает войну.

Я не удержался и показал большой палец своему главному разведчику. Все-таки чем дальше, тем он больше учится работать с информацией. Вон как четко и, главное, по делу дал справку. Сразу понятно, что к чему.

— Так что там пишет про нас малый и крупный бизнес? — повернулся я к Лосьеву.

— Пишут, — тот вздохнул, — про наши тачанки. Рассказывают, что это жалкое подобие изобретения Шаррона, Жирардо и Вуа. А потом в деталях рассказывают, как хорошо все получилось у французов, и как жалко у нас.

Шаррон? Что-то знакомое… Кажется, это какие-то автомобилисты.

— И что они делают? — спросил я.

— Броневики, — выпалил Лосьев. — Прям как наши, только их еще в 1902 году начали выпускать.

— Совсем как наши?

— Ну, привод неполный, броня только противопульная. И тут в статье еще хвалят вращающуюся башню с пулеметом, но она же такая тяжелая получится! Возить будешь всегда, а вот чтобы использовать, придется постараться. Вот был бы мотор помощнее, тогда да, а сейчас…

— Подождите! — вмешался Брюммер. — Если французы сами придумали и собирают такие машины уже как пару лет, то почему Думерг и Пикар так заинтересовались нашими, при том что мы их еще даже не сделали? Причем не просто заинтересовались, они нам уже сотню пушек привезли в зачет будущих поставок!

— Возможно… — задумался Ванновский, но так и не нашел ответа.

— У кого-то есть идеи? — я обвел взглядом всех собравшихся.

— Разве что… — было видно, что Лосьев сомневается. — Они платят не столько за железо, сколько за наш опыт? За науку, как их использовать.

Ему было сложно поверить, что знания, которые нельзя даже пощупать, могут столько стоить.

— Именно, — кивнул я. — Вы же помните договор? Мы ведь там отдельно прописывали обучение. Кстати, готов поспорить, что броневики Шаррона после тех опытных образцов больше и не делали?

— А вот и ошибаетесь, — тут же возразил Лосьев. — Вернее, сами-то французы действительно так и не смогли решить, зачем им машина, которая стоит как четыре пулеметных расчета, и отказались от проекта. А вот у нас!..

— В России?

— Да! Как раз в этом году князь Михаил Накашидзе заказал три таких броневика, чтобы представить их царю. Тут в статье его тоже ругают — мол, зря он утяжеляет машину более толстой броней, а башню, наоборот, делает легче. Зачем стрелку обзор, если его убьют…

— Вообще, идеи этого князя звучат очень разумно, — задумался я. — Если брать тот концепт, то я бы еще подвеску усилил…

— А он так и сделал! — обрадовался Лосьев. — В газете как раз заодно прошлись по лишним тратам и нашим дорогам.

— А контакты этого Михаила Накашидзе у кого-нибудь есть? — спросил я. — Его-то машина с учетом необходимости платить французам все равно не выстрелит, но можно показать ему наши наработки. Может, захочет поучаствовать. Или пусть сам отдельно собирает, если у него есть для этого средства… Есть же?

— Есть, — степенно кивнул Ванновский. — Еще бы им не быть, если его в этом году бакинским губернатором поставили. А с князем Голицыным, который у нас главнокомандующий по всему Кавказу, они и вовсе в дружеских отношениях.

— А схема-то еще интереснее получается, — оценил я. — Если товарищ… В смысле князь из Баку, то у него в