Начальник милиции. Книга 5 - Рафаэль Дамиров

приметил. Не запомнил, правда, какие. Урка он. Кстати, позвольте полюбопытствовать, а его вы нашли?

— Нет, но это вопрос времени. Ищем, и у нас есть зацепки.

— Вот как? Замечательно! А какие зацепки? Если не секрет…

— Извините, Захар Елизарович, это служебная информация.

— Понимаю, понимаю, — закивал тот, озираясь, а потом, завидев официанта, махнул рукой по-барски. — Любезный! Подойдите к нам поскорее, пожалуйста!

Меню в «Аисте» не отличалось особым разнообразием. Из салатов традиционно присутствовала сельдь под шубой, столичный и прочие мимозы. Супы обычные — от рассольника до борща. В общем, ассортимент был похож на столовую, но цены выше и блюда считались вкуснее. Но по факту — котлеты тоже были с хлебным мякишем, а курицу здесь продавали дважды: сначала в супе, варили бульон на ней, а потом вынимали, обжаривали и подавали уже как второе блюдо с каким-нибудь гарниром. Никто мяса в супе не видел, но все давно привыкли и никто не жаловался. Тем более что других ресторанов некоторые горожане за всю жизнь не посещали. А потому обилие укропа и лаврушки в блюдах считали изыском, а потребляли все, естественно, по-советски, вприкуску с хлебом, даже макароны, картошку и рис. Но то, что это ресторан, а не какая-то столовая, сразу было видно по вилкам-ложкам — они не гнутые и не из алюминия, а улеглись на скатерти тяжестью сверкающей нержавейки со штампованной ценой. Такие ложки в столовке бы сразу стырили, причем сами работники в первую очередь. Ну и наличие живой музыки, официантов и отсутствие молочного супа и горошницы подчеркивали отличия заведения от столовой.

Пока делали заказ, я потихоньку спросил Зину, кивнув на редактора:

— Скажи, милая Зиночка, это твоя идея была — его позвать?

— Я думала, он нам не помешает, — невинно улыбнулась девушка.

И взглядом тут же упёрлась в Тулуша, но быстро его отвела.

— Не помешает, — согласился я. — Пусть человек порадуется, просто мы тут, вроде как, по парам хотели посидеть, — показал я глазами на Тулуша, который пытался стрясти с ошарашенного официанта какое-то лишь ему известное блюдо.

— Александр Александрович, — девушка придвинулась ко мне слишком близко и уже почти шептала на ухо, чем вызвала крайнее недовольство Алены.

Она сидела по другую руку от меня и уставилась прожигающим взглядом на журналистку, но Зина этого не замечала и продолжала нашептывать:

— Вы думаете, я не понимаю, зачем я здесь? Я просто взяла шефа, чтобы не чувствовать себя неуютно. Больше знакомых, так сказать, людей вокруг. Это же что-то вроде свидания… Да?

— Молодец, если поняла… И что думаешь по этому поводу?

— Ну-у… — Зина опустила глазки, чуть зарделась, а потом выдохнула. — Я-то не против… а вот ваша девушка, мне кажется, будет против.

— Не понял?.. С чего это Алене быть против?

— Не будет? — радостно сощурилась журналистка. — У вас с ней разве не серьезно?

— Серьезно, но при чем тут вообще мы с Аленой? Тулуш-то, смотри, как ради тебя нарядился… Жёних!

— Погодите! А Тулуш тут при чем? — опешила девушка.

— Ну ты же сказала, что все поняла. Свидание, неформальная обстановка, общение. Ну? Только что говорила, что не против.

Я помахал рукой — мол, давай, соображай.

— Так я думала, это я вам понравилась, — хлопала ресницами Зина.

— Так я же с девушкой, — тут уже я опешил.

— Ну вот я и подумала, что вы мерзавец тот еще… — вздохнула Зина. — Но, знаете ли, тянет меня на мерзавцев.

— Саша, — между нами вклинилась Алена, заставив Зину ретироваться за пределы моих личных границ. — Я хочу шампанского. Ты что будешь?

— Я, пожалуй, что-то покрепче, — проговорил я уже громко, не шепча, чтобы услышал главред, ведь это с ним собирался разделить мужской алкоголь, а «газировка» с градусами пусть для девочек будет.

Тулуш сказал, что вообще не пьет по соображениям безопасности. Мол, если выпьет — совсем другим человеком становится. Каким именно — не уточнил, а проверять мы не стали. Он заказал себе яблочный сок с мякотью, больше похожий на фруктовое пюре. Целый графин взял.

— Я бы тоже выпил что-то покрепче, — поддержал меня главред и, повернувшись к официанту, щелкнул пальцами. — А принесите-ка нам, любезный, самый лучший коньяк.

— У нас есть армянский, — болванчиком кивал официант. — Три звезды и пять звезд. Вам какой?

— Я же говорю, самый лучший. Пять звезд несите.

— К сожалению, остался только трехзвездочный.

— Безобразие! А зачем вы тогда мне предлагаете пяти?

— Так положено… Ну так что? Три звезды брать будете или водки лучше? Но водка теплая, холодную всю нефтяники выкушали.

— Какая водка, вы за кого нас принимаете? Несите уже три звезды, — вздохнул редактор, сделав жест пальцами, будто смахивал муху. — И поскорее, пожалуйста. И шампанского бутылку в лед положите.

— Тогда быстро не получится, — честными глазами уставился на Артищева официант.

— Это почему? — снова насторожился главред.

— Лед еще надо будет с морозилки наскрести, отколоть… это тоже время…

— Наскрести? Боже, что за сервис? Несите уже безо льда…

Пока главред препирался с работником общепита, Алена подсела ко мне поближе и щипнула за ребро. Чувствительно так щипнула.

— О чем ты с этой фифой шептался? — стрельнула она гневным взглядом в сторону Зины, которая уже болтала с Тулушем, отвечала на какие-то его простые и одновременно каверзные вопросы.

Я чуть не ойкнул от неожиданного щипка, прихватил ее руку, цепко сжал во избежание новых подобных сюрпризов и заговорщически прошептал:

— Мне нужно кое-что проверить. Поможешь?

— Что?

— Скажи вот эту фразу, которую дома учили, — и я нашептал ей на ухо снова знакомый текст.

— Что это за ерунда? — удивилась Алена. — Я думала, ты шутил дома…

— Так надо, просто повтори… Запомнила?

— Ну да…

— Умничка.

Теперь, чтобы осуществить проверку, которую я затеял, мне нужно было завести речь о литературе. В литературе я разбирался так же хорошо, как старший помощник младшего конюха из Гадюкино. Но Валентин Загоруйко меня проинструктировал и поднатаскал, он был начитанным, и, казалось, не было сфер жизни, в которых бы криминалист не разбирался.

Так как журналистика — сродни литературной деятельности, то сподвигнуть разговор в нужное русло оказалось несложно. Достаточно было вслух возмутиться, что нынешняя школьная программа