Подонки! Однозначно - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

хлопцы, в отличие от частей Русской армии, никуда не тронулись, но и сражаться с немцами не стали.

Это была самая странная, абсурдная и нелогичная война в новейшей истории. Французские журналисты, ещё недавно ставившие Русскую армию в пример своим генералам — сначала из-за Рижской операции войск Северного фронта и Балтфлота, потом из-за освобождения пленных, моментально предали восточного союзника анафеме, обвинив в сговоре с кайзером и нежелании исполнять союзнические обязательства перед Антантой.

29 декабря шведский посредник в Стокгольме получил несколько коммерческих телеграмм из Москвы. Соединив буквы в некоторых избранных словах, он расшифровал суть сообщения: чехословаки будут атаковать.

Седов изобразил видимость соблюдения своих обещаний и продолжающуюся лояльность по отношению к немцам несколько поздновато, когда легион начал выдвижение в сторону Винницы — для нанесения удара в правый фланг австро-венгерским частям на марше, отрезая немцев, подтянувшихся к Киеву, о чём буквально через час-два и так стало бы известно и в Берлине, и в Вене. Странная война продолжалась ещё трое суток, когда легионеры сошлись с «бывшими своими», австро-венгерские дивизии, укомплектованные преимущественно славянами, сопротивления не оказали, целыми батальонами и ротами сдаваясь на милость этнической родне в надежде, что в плену хотя бы накормят. К 4 января германский корпус в Киеве был полностью отрезан от фатерлянда и оккупированных фатерляндом областей.

С каждым новым сообщением из Украины Ева замечала, что экзальтация Седова находится на грани нервического срыва. Он пребывал в постоянном восторге от учинённой им и захлопнувшейся ловушки для германцев, реплики «как я натянул этих подонков!» сыпались к месту и не к месту. Даже секс стал другой, товарищ председатель её не ласкал, а именно что натягивал, словно совершал непристойный акт с самим кайзером.

6 января Петерс, откомандированный в Николаев, отдал приказ о начале вооружённого восстания во всех губерниях бывшей УНР, кроме Киевской. Все местные рады, подчинявшиеся Грушевскому и столь же с готовностью принявшие было переход под германское крыло, а не «клятых москалей», были разогнаны — с разной степенью летальности для их членов, не оказавших сопротивления спокойно отпускали. На большей части Украины через двое суток после переворота установилось двоевластие, вообще весьма характерное для революций, военную власть поддерживали чехословацкие комендатуры, кроме южных и восточных земель, гражданскую взяли на себя исполкомы Советов, объявившие общие собрания представителей населения по уездам для утверждения единственного: возвращения в Российскую Республику.

Каково бы ни было радостное возбуждение Седова, чувства реальности он не терял. 9 января выслушал в кремлёвском кабинете доклад товарища Лациса об агентурной работе в меньшевистских и эсеровских ячейках Москвы и Петрограда.

— Ситуация сложная, товарищ председатель. Эсеры полностью преодолели раскол. За умеренную политику в отношении власти, какую они проводили до августа, с поддержкой Временного правительства, у них не ратует никто. Кто хотел бы примкнуть к нам или трудиться в казённых установлениях, давно покинул их партию и является беспартийным либо просится в СПР. Они стали малочисленнее, сплочённее, радикальнее. Звучат призывы вернуться к дореволюционным террористическим методам борьбы, но их сдерживает наша репутация: мы можем выкосить всех из пулемётов, как на площади перед Смольным. Царских жандармов так не боялись.

— Моя репутация! — самодовольно вставил Седов. — Чем же подонки заняты?

— Заседают в Таврическом, спорят. Выгнать из Таврического?

— Не нужно. Чуть позже. Там они на виду. А хотелось бы прихлопнуть всю свору, руки чешутся, сам бы их! Нет, ждать. Однозначно. Дальше?

— С меньшевиками ситуация сложнее. Как централизованная партия РСДРП фактически распалась, в Таврическом собирается только их петроградское отделение. Ищут средства, печатают газеты, критикуют всех нас и особенно лично вас, Леонид Дмитриевич, проклинали за уступку Украины немцам…

— Дай угадаю. Сейчас говорят о её уступке чехам?

— И строят предположения, кому продадите Киев в следующий раз.

— Пусть, пусть строят, — рассмеялся Седов. — Я сам не знаю, кому продать. Подороже бы. Пусть будет у нас. Когда фашисты свалят.

— Кто, простите?

— Германцы. И все кто с ними. Фашисты, однозначно. Кто-нибудь обязательно начнёт мне втирать про «братские народы». Ничего нет братского! Враг сидит на враге и врагом погоняет… Забудьте эти слова, они наши враги номер один, они с фашистской Германией топтали наши земли.

Заместитель председателя ВЧК догадался, что «фашисты» — слово ругательное. А что непривычное и непонятное, не привыкать, руководитель постоянно выдавал какие-то новые слова, откуда только их брал, и подчинённым приходилось лишь предполагать. Сейчас, наверно, ложными братскими народами называл чехов и словаков, братство с которыми закончится, когда те уйдут к себе за Карпаты.

— Куда остальные меньшевики свалили?

— Чхеидзе и Церетели — в Грузию. Вероятно, скоро услышим о Грузинской социал-демократической рабочей партии.

— Ещё один нежилец.

— Само собой. Часть в Киев, теперь вряд ли понимают, что делать с Грушевским, националистами Центральной Рады и германскими оккупантами. Киев сейчас — это западня. Но большая часть рассосалась. Есть сведения, что отправились на Урал и даже за Урал — где Советы слабы, старые традиции сильны, и вообще всё развивается медленно. В Сибири сейчас морозы под 40 градусов.

— Чтоб они там повымерзли все!

Седов, облачённый в меховую безрукавку поверх френча, несолидно, зато тепло, шагнул к камину и подбросил дров. Первая зима в мире, где центральное отопление скорее считалось экзотикой, чем правилом, его изрядно напугала стужей. Москва 2020-х годов была куда теплее, даже для 70-летнего.

— Товарищ Лацис! Заканчиваем с Украиной, и главное внимание будет направлено на Восток. Россия велика, слишком. Нельзя упустить ничего, ни единого вершка Российской Империи. Иначе всегда найдутся удельные князьки, заявляющие: и нам тоже надо на выход.

— Поэтому проект национального переустройства…

— Именно поэтому! Если поделить Россию на автономные республики, выйдет как с УНР, эти черти тоже сначала говорили об автономии, а потом послали нас в гудок. Огребли, но мало, скоро ещё. Никакой автономии, а если кто-то вякнет про «суверенитет», стрелять прямо в лоб, на месте! Только если не баба. Их нельзя прилюдно. Выгони отсюда и расстреляй в коридоре!

Это была ещё одна проблема в общении с председателем, не поймёшь, где он приказ отдал, а где черно пошутил, тем более сам в любой момент переведёт свои указания в шутку или, наоборот, спросит: почему не исполнено, подонок? Не угадаешь. Самые находчивые чиновники бежали за разъяснениями в секретариат Совнаркома к товарищу Евдокии Фёдоровне, знавшей Седова ближе других во всех смыслах, но порой и она оказывалась в тупике. Особенно сложным вождь стал сейчас — накануне