Целитель. Назад в СССР - Михаил Васильевич Шелест

Странно, но почему-то предыдущий «я» таких метаний не испытывал. Наверное, потому, что у него имелось конкретное дело, цель если не сохранить СССР, то хотя бы существенно помочь, перестроить. Я же выбрал «простой» путь по сохранению СССР в пределах ВБРТФ.

Почему он нашёл себя в своём мире, даже путешествуя по другим больше меня, а мне вдруг всё резко наскучило? Я поразмышлял некоторое время, продолжая ежеутренние и ежевечерние медитации, и пришёл к выводу, что лично я слишком зациклился на познании как себя нематериального, так и нематериальности миров. Астрал, то, сё… Вредно это для человеческого бытия. А меня так и тянуло, хм, помедитировать и «уйти в астрал». Там было прикольно, да… И не надо было заниматься мирскими скучными делами. Я даже, грешным делом, подумывал о переходе в какой-нибудь из миров, или даже в этом, и отдаться медитации полностью. Но это означало оставить семью, жену, детей… Не был готов я на такое, кхм, предательство.

Побродив по мирам и помедитировав там, мне не удалось найти причины беспокойства Флибера, хотя я уже чувствовал торсионные связи между мирами. И, по-моему, они были стабильными. К сожалению, мне не с чем было сравнить их состояние, но вибрации, от них исходящие, не вызывали у меня возмущение. Они не отличались от вибраций моего мира. И это говорило, что в других мирах или всё хорошо, или всё плохо и в моём мире.

Однако, безоблачным моё пребывание в этом мире назвать было нельзя. В любом из миров были те же самые люди, с теми же самыми «жуками» в головах. Везде в это время были бандиты, те, кому я, в принципе, не нравился, те, кто завидовали и хотели «справедливости», ну, или просто сумасшедшие.

Был тут и свой Коля Пеньков, сошедший с ума в том, одна тысяча девятьсот девяносто втором году. Здесь мы тоже с ним работали вместе «на комсомоле» и здесь он тоже был отличным спортсменом и добрейшим парнем. До того, как сошёл с ума…

Но здесь мы с ним не встретились случайно. Здесь он пришёл ко мне, как к руководителю ВБТРФ, но по дружбе, так сказать. Как к бывшему сослуживцу. Запросто! Ко мне многие так заходили. Знакомых было много. Вот и Коля зашёл. Кхм! Хотел трудоустроиться на какой-нибудь пароход. Но ведь я-то знал, что с ним станет в этом году. А он не знал, и чувствовал себя превосходно.

— У тебя я слышал, ноги больные, — утвердительно сообщил я.

— Ноги? — удивился он. — От кого слышал? Ольга моя растрепалась? Вот я ей!

Коля улыбнулся.

— Справлялся я о тебе, да. Так, что у тебя с ногами? Комиссию пройдёшь?

— Да, в порядке всё! Застудил немного на зимней рыбалке. Под лёд провалился и вылезти не мог, представляешь? Думал и член там оставлю. Яйца аж звенели, когда меня вытащили. Смирнов, знакомый, помог. Он директором угольного разреза был. Сейчас у него свой бизнес. С Китаем торгует. Меня к себе зовёт, но я ведь не торгаш.

До его «кризиса» оставалось совсем немного времени. Коля уже был в дурдоме на Шепеткова, но об этом пока умалчивал.

— Интересно, как он собирается проходить комиссию? — подумал я. — Ведь справку нужно брать. Что не состоишь на учёте…

— Ты, короче, иди в кадры. Тебе дадут направление на комиссию. Признают годным к работе в море, посажу на лучший пароход.

— Вот, спасибо, Мишка! — искренне обрадовался Коля.

— Да не за что, пока. Давай, заходи!

И мы пожали друг другу руки. А я подумал, что вот ещё одна угроза обществу и, в частности, моему здешнему и моих родных существованию. Вот я и подумал, а не попробовать ли «исцелить» Николая Ивановича Пенкова? Пока он ещё не шагнул за черту очередного безумия.

— Кстати, — подумал я. — А не получилось ли так, что из-за того, что его не взяли на работу, как тут говорили, «в моря», Коля и сошёл с ума. Ольга — его жена — так и говорила, что Колю не взяли в море из-за его ног, вот он и сорвался с катушек. Он же спокоен раньше был, как скала. А в тихом омуте, ясно кто водится. А тут…

Я не помнил, чтобы Пеньков приходил проситься на работу. Все входящие кадры шли через меня. Я просто пробегал списки глазами. Мне этого было достаточно, чтобы вычленить, тех, кого знал раньше и запомнить всех. Не было Коли Пенькова в тех списках. Да и Ольга бы зашла ко мне, если бы его не брали.

Я набрал номер зама по кадрам ВБТРФ. Хоть и курировал я завод, но всё-таки был президентом компании.

— Слушай, Егор Кузьмич. Тут к тебе в кадры должен Пеньков зайти Николай Иванович. Это мой бывший сослуживец по комсомолу, но пусть его наша эсбэ проверит получше. Тщательнее. Парень он был надёжный и планирую я его продвинуть, но всё течёт всё меняется. Вдруг болел он чем-то, или связи порочащие заимел, хе-хе… Ну, понимаешь?

— Понимаю, Михаил Васильевич. Исполним.

— Спасибо.

Потом я позвонил заму Григорьева по безопасности.

— Такое дело, Игорь… Запиши фамилию: Смирнов Георгий Леонидович, бывший директор угольного разреза в Новошахтинске. Узнать про него всё.

— Принято. Срочность?

— Пока — неделя. Дальше видно будет.

— Есть.

Я повесил трубку. Почему я не озадачился этим раньше? Вот убей Бог, не знаю. Заморочился сначала Баулом, потом Ларионовыми. Да и времени-то здесь прошло не так уж много. Два месяца всего…

Вот это меня больше всего угнетало и даже раздражало. Все мои «достижения» в постижении астрала и секретов собственного бытия и бытия окружающего мира, ну никак не помогали мне в простейших бытовых проблемах материального мира. От слова «совсем никак».

К слову сказать, аура у «здешнего» Коли Пенькова не была такой насыщенно фиолетовой. Слегка гипертрофирована, да, но не слишком. Другое меня смутило в его биополе — наличие торсионных нитей, ведущих в другой мир. Вот это меня сильно насторожило, но я ещё не понимал толком, что это значило. Не мог я поверить, что кто-то ещё кроме меня обладал способностью хождения по мирам. Да и Флибер с полной уверенностью в том, что говорил, сообщил мне, что такое, без его помощи не возможно.

Меня «пробило» через три дня. Никак не выходил Коля Пеньков у меня из головы.

— Э-э-э… Флибер, дружище, а не может тут