Предчувствие беды. Книга 1 - Борис Спартакович Акимов

это невозможно: всю сложность проблемы они поймут только лет через десять, когда подрастут, когда остынут их головы и они научатся отличать здоровые элементы национал-социализма от болезненных, вроде тех, которые выплеснула сегодня на них эта Анна. Пока что нужно просто читать с ними тексты, причем без купюр, вдруг рассердился он задним числом, без этих идиотских идеологических комментариев. Мы же все-таки на историческом семинаре.

На душе было муторно.

Глава 21

Обещанное свидание с человеком из МИДа Лева устроил довольно быстро – недели через полторы. Позвонил накануне, продиктовал телефон, описал, как выглядит этот человек («высокий, полноватый, чернявый, лысоватый, лет пятидесяти, на армянина похож – так он и есть армянин»). Андрей позвонил, договорились встретиться вечером, на Невском, в кафе «Зингер», на втором этаже зингеровского дома, из окна – лучший в городе вид, прямо на Казанский собор.

Андрей пришел минут за десять и прямо от двери увидел за столиком у самого окна человека, похожего на описание: полноватый, лысоватый, в темно-синем пиджаке с темно-красным галстуком-бабочкой. И этот человек, сидевший лицом к входу, приподнялся, увидев Андрея, – тоже, видимо, узнал по описанию. «Интересно, – промелькнуло в голове, – как Лева меня ему описал? Высокий, тощий, светлый шатен? Или просто – каланча?»

– Рафик, – представился чернявый, – здравствуйте, присаживайтесь.

Сели за столик, заказали подошедшей официантке по чашке капучино. Андрей – простой, Рафик – с корицей и еще чем-то – Андрей не расслышал: в кафе было шумно, туристы галдели на всех мыслимых языках, тыча пальцами в подсвеченную колоннаду собора за окном, в огромную сияющую рождественскую елку перед собором, в разложенные на столиках планы Петербурга…

– Спасибо, что согласились встретиться, – начал было Андрей, но Рафик его перебил:

– Для Льва Михайловича я готов на все что угодно! Это такой человек, такой человек! Вы давно с ним знакомы?

– Он был моим профессором, когда я учился в магистратуре.

У Рафика была странная манера не смотреть в глаза собеседнику – вроде сидим лицом к лицу, но никак не удается поймать взгляд.

– Как вам повезло! Учиться у Льва Михайловича! Вы ведь историк?

– Скорее, политический историк, – ответил Андрей заученной шуткой. – Или исторический политолог, как вам угодно.

– Прекрасная профессия! – продолжал Рафик. – И очень удачно, что вам удается так часто бывать в Москве, это же необходимо при вашей специальности.

– Да, довольно часто.

– Вы ведь один ездите, без супруги? Супруга ваша ведь в бизнесе?

– Да, в строительном.

– Это хорошо, строительный бизнес сейчас на подъеме. – Рафик неожиданно остро глянул Андрею прямо в глаза и тут же снова отвел взгляд.

– Я вижу, вы много обо мне знаете.

– Лев Михайлович про вас рассказывал. Так что я могу для вас сделать?

– Не знаю даже, как и начать, – ответил Андрей. – Это все звучит довольно глупо, и потом это на самом деле две просьбы, а не одна. У меня в Москве есть одна знакомая семья, очень хорошие люди, они мечтают эмигрировать, нельзя ли как-то помочь? И второе дело – есть одна рукопись…

Минут за двадцать благодаря наводящим вопросам Рафика Андрею удалось более или менее связно изложить оба дела – и что нужно как-то помочь Ковалевым выехать, диссидентская семья, грозит арест, мечтают уехать, и что есть очень смешной роман про московскую жизнь, сделанный как разговоры с вдруг воскресшим Ницше, настоящая бомба, которую он, Андрей, готов издать, то есть найти издателя и оплатить, но проблема в том, что после публикации, хоть и под псевдонимом, если автора вычислят, у него будут большие неприятности, и его тоже нужно будет спасать.

– Ну, что мы можем сделать, – задумчиво протянул Рафик, – через два месяца предстоит встреча в верхах – не на высшем уровне, но достаточно высокопоставленные люди с обеих сторон, обычно на такие встречи с нашей стороны представляют список политзаключенных или просто диссидентов московских, и, простите за грубость и прямоту, начинается торг: они требуют обычно каких-то поставок, или просто денег, мы в ответ – требуем кого-то освободить… Ковалевых ваших мы, конечно, можем попробовать вставить в этот список… Хотя, как я понимаю, они ведь пока что на свободе?

– Да, пока что на свободе.

– Это нехорошо… То есть я не то хотел сказать. Конечно, это прекрасно, что они не в тюрьме, но это несколько осложняет задачу… А этот ваш загадочный автор – Арон Коэн, да? Он ведь не собирается раскрываться? В смысле заявлять, что это он автор?

– Нет, насколько я могу судить, – ответил Андрей.

– Вот если бы он после публикации собрал корреспондентов и объявил, что это он написал эту вашу бомбу, нам было бы проще…

– Нет, это не годится, – испугался Андрей. – Его же сразу арестуют.

– Да-да, я понимаю. – Снова мгновенный острый взгляд в глаза. – Но мне вы можете сказать его настоящее имя?

– Мне бы не хотелось пока раскрывать псевдоним.

– Да-да, я понимаю. Давайте сделаем так: я поговорю у нас там кое с кем, и через пару недель встретимся снова. Можно здесь же, симпатичное место, и вид замечательный. Хотя кофе они, конечно, варить не умеют… Я вам позвоню.

* * *

Кончился декабрь, какой-то в этом году особенно темный и противный, подошел и прошел Новый год. Андрей никуда на рождественские каникулы не ездил, просидел все две недели дома, дописывал статью. Нина с подружками съездила в Швейцарию покататься на лыжах, привезла привет от Ольги…

– Твоя тетка просто чудо! – восхищалась она. – Ведь ей девяносто шесть, а бодра. Что воздух швейцарский делает! Съездил бы ты к ней, она про тебя спрашивала.

– Съезжу обязательно, – ответил Андрей, зная, что вряд ли.

Рафик позвонил в начале февраля, Андрей уже и надеяться перестал, да и забыл за повседневной суетой и про Ковалевых, и про Сашу. Нет, не то чтобы забыл, но как-то разговор тот московский и рукопись отошли на второй план, стерлись. Эти два дела – просьба Ковалева и Сашина рукопись – в его сознании слились почему-то в какое-то одно обязательство, и тут оказалась ловушка для совести: для публикации рукописи он что-то время от времени делал, с кем-то встречался, разговаривал, и это удивительным образом создавало ощущение, что и с другим делом у него тоже что-то двигается.

Дело с рукописью тоже не то чтобы продвигалось: знакомые знакомых свели с некоей Аллой, хозяйкой небольшого издательства «Сфинкс». Та согласилась посмотреть рукопись, а прочитав, охотно взялась ее издать. Только с правами вышла заминка.

– Андрей, вы же понимаете, нужен контракт, а как мы его получим, если вы отказываетесь сообщить фамилию автора?

– Давайте я подпишу, – говорил Андрей.

– Но у вас же нет никаких доказательств,