Андрей Ерпылев - Имперский рубеж

Полковник цвел: всему кабульскому «сеттлменту» было известно, что Грум-Гржимайло – сторонник консервативной, эволюционной линии в отношении Афганского королевства. Битый жизнью, много повидавший вояка вполне разумно считал, что лучшее – враг хорошего и не стоит погонять лошадей без нужды. Особенно таких неверных, как афганские иноходцы.

А вот Саша был несколько разочарован.

«Неужели слова принца о нежелании становиться во главе государства, – думал он, возвращаясь от командира, – это всего лишь слова? Как там говорят про политиков? Умельцы лгать с честными глазами? Ну и грязное же дело эта политика… Пьяница и развратник Ибрагим-Хан в сто раз честнее своего сводного братца!»

И ему уже было несколько жаль неудачливого наследника, только что люто ненавидимого за душегубские наклонности…

Саша был встречен в «клубе» радостными возгласами.

– Ба-а! Наш герой вернулся! – подскочил к засмущавшемуся поручику Зебницкий и с размаху заключил его в объятия. – Дайте я рассмотрю вас поближе! А где же орден за спасение наследника афганского престола?

– Пусть лучше расскажет, как был произведен в полковники! – басил из-за дальнего стола ротмистр Валевич. – Да еще сразу в гвардейские!

– Ничего подобного! Бежецкого видели в мундире пехотного полковника!

– Се моветон, поручик! Изменить самому благородному роду войск!

– Но ведь полковник! Из кавалерийских поручиков в пехотные полковники – это ли не карьера!

– Да прекратите вы! Пусть сам расскажет!

– Шампанского полковнику!

– Ха, где тут взять шампанское, когда Валевич уже все выдул? Водки полковнику!

– А правда, что принц предлагал вам стать главнокомандующим всей афганской армии?

– Еще бы! Ведь наш поручик и так командовал всей армией несколько часов!

– Ну, это вы перегнули палку…

– Дайте же наконец сказать самому имениннику!

Саша махнул рукой, отчаявшись перекричать весь этот гомон, под радостные вопли залпом выпил стопку водки и присел за стол к Нефедову.

– Ну и как, Саша, в полковниках? – улыбнулся капитан, придвигая поручику тарелку с закуской. – Эполеты к земле не гнут?

– И вы туда же! – отмахнулся молодой человек, впиваясь крепкими зубами в кусок вяленой баранины. – По-вашему, было бы лучше, если бы я там в одном исподнем щеголял?

– Да что вы! Наоборот, было очень находчиво с вашей стороны раздеть именно полковника. Раз генерала, на беду, там не случилось.

– Случилось! – в сердцах буркнул Бежецкий. – Только его мундир был еще больше моего кровью попорчен. Кайсару Али голову осколком оторвало. Как ножом срезало.

– Да ладно вам, – положил ладонь ему на рукав капитан. – Я же просто пошутил. Но мундир вы все же сняли зря, – не удержался он от шутки. – Когда еще нашему брату удастся дослужиться до такого чина, пусть и туземного.

– Вы же до капитана дослужились. – Нефедов совсем недавно, двух месяцев не прошло, был все-таки произведен в капитаны. – Да и я уж как-нибудь своим ходом доберусь…

– Доберетесь! Помяните мое слово, Саша, еще и генералом станете. Есть в вас что-то такое… Вы случаем не в рубашке родились?

– Спрошу как-нибудь при случае матушку! – съязвил в ответ Александр. – А то как-то не припомню этого по малолетству.

– Спросите-спросите! Вы везунчик, поручик. Такие, как вы, далеко идут. Вы уж мне поверьте, – улыбнулся Нефедов. – У меня цыгане в родне были.

– Ну да. – Саша вгрызся в лепешку. – Вылитый цыганский барон! Вы фельдфебелю Кантонистову случайно не родня?..

А общество продолжало живо обсуждать его стремительное возвышение и столь же быстрое падение. Захмелевшему офицеру обрывки речей казались посторонним шумом.

– Что вы думаете о воцарении Махмуд-Хана? – переменил он тему.

– Шаха, Саша, уже шаха, – вздохнул Нефедов. – Высоко взлетел наш робкий затворник…

– Ну и как, не попросят нас вежливо отсюда? – обвел куском лепешки задымленное помещение поручик. – Что-то не показался мне принц горячим сторонником России.

– Вряд ли, – пожал плечами социалист. – Объективно сейчас наше присутствие Афганистану выгодно. Ведь уйди мы – освободившееся место сразу займут британцы. А с Великобританией у королевства давние нелады. Я думаю, что новый король будет продолжать балансировать между Россией, Персией и той же Францией.

– Почему Францией? – не понял Александр. – Где Франция, и где Афганистан. Да у них же в Средней Азии никаких интересов! Сирия и Ливан – вон где! А Индийский Пондишери – еще дальше.

– Не всегда, мой друг, для жизненных интересов важны общие рубежи, – покачал головой Нефедов. – Вон с Персией у них тоже ни аршина границы, а французские интересы в Тегеране общеизвестны. Те же нефтяные промыслы, втихаря скупаемые Ротшильдами. Зато Махмуд-Шах учился именно в Париже.

– Это я знаю… Но мало ли, кто где учился?

– Если бы это было его собственным желанием – конечно. Но на поездке в Париж настоял покойный король…

В «клуб» ввалилась компания пьяных вдрызг гусар в обнимку с девицами, и всеобщее внимание переключилось на них.

Как всегда, «покорители дамских сердец» первыми пронюхали о «женском десанте» и опередили всех. Империя, не опускаясь до примера Германии, Франции и Британии, просто открывавших для своих солдат за рубежом полевые бордели и разного рода «дома терпимости», тем не менее заботилось о психическом здоровье подданных, исполняющих долг вдали от Родины. Ведь везде нужны секретарши, телефонистки, сестры милосердия – так почему же не отдать предпочтение молодым, незамужним и симпатичным? А что до их морали, то это, в конце концов, их личное дело – в двадцатом веке живем, господа, в последней его четверти!

Получаса не прошло, как Бежецкий, тщетно пытаясь удержать остатки быстро улетучивающегося сознания, уже пил на брудершафт теплое шампанское из пивной кружки с сидящей у него на коленях черноглазой милашкой. Как бишь ее зовут? Галя… Софа… Таня…

– В-видишь, как я в… в… в…

Принц принимал Александра, лежа в постели, жалкий, маленький, просто затерявшийся среди многочисленных подушек. Худое желтое лицо с огромными синяками под глазами, ввалившиеся щеки. После контузии он очень плохо слышал и еще хуже – говорил. Заикаясь, мучительно затягивая фразы, гнусавя… Это был совсем не тот блистательный наследник престола, которого знал поручик.

– Вам нельзя много говорить, ваше высочество, – предупредительно склонился к его изголовью вельможа. – Врачи запретили!

– Пшел в-в-в-в… – взъярился принц, на миг становясь самим собой. – Где в-вы были, когда я… я… я… Один граф… Убирайся!..

– Вам действительно лучше уйти, – поддержал дергающегося в постели больного Саша. – Не бойтесь, я не причиню его высочеству вреда.

– Хорошо, – высокомерно поджал губы придворный, и молодой человек поразился, как разительно переменился тон вчерашнего лизоблюда. – Но буду неподалеку.

Поручик вообще был поражен, как в столь короткое время изменилось окружение принца. Еще совсем недавно окруженный сонмом прихлебателей, угодливо хихикающих при каждом его слове, сегодня бывший наследник престола остался едва ли не в одиночестве. Пока Александра вели по гулким пустым переходам огромного дворца – куда там обиталищу Махмуд-Хана! – попавшихся ему навстречу людей можно было пересчитать по пальцам. Хотя де-юре Ибрагим-Хан все еще оставался наследником – ни он, ни Махмуд не имели детей, – статус его стремительно скатился к нулю. Вот и расфуфыренного гордеца, бдительно следящего за встречей двух друзей, стоящих уже почти на одной ступени, можно было считать кем угодно – надсмотрщиком, соглядатаем, конвоиром, но только не слугой, радеющим о здоровье господина.

С неприязнью глядя вслед царственно удалившемуся «павлину» (дверь за собой он плотно так и не прикрыл), Бежецкий подал страждущему воды, помог принять полусидячее положение, подоткнув повыше подушки… Вчерашний «полудержавный властелин» принимал помощь покорно, как больной ребенок, и только в глубоко запавших глазах светилась признательность.

Ибрагим-Хан немного успокоился, слегка порозовел, речь его стала более плавной и связной, пусть гнусавил и заикался он по-прежнему – контузия есть контузия.

– Все бегут, как крысы… Когда я был наследником… Они пятки мне… лизать были готовы… А теперь… Один ты у меня остался…

– Я тоже не остался, – мягко поправил его Саша. – Я служу России.

– Ты другое дело… Я позвал, и ты пришел… А они… – Лицо принца горько скривилось. – Мерзавцы… Давно надо было… р… р… разогнать эту с-с-с-свору… Кайсара жаль – мужик был… А эти… Видал? – чуть-чуть кивнул он на полуоткрытую дверь, сморщившись при этом. – Ш-шайтан… голова трещит…

– Мне сказали, что у вас сотрясение мозга.

– Они скажут… Слушай! – оживился принц. – А у тебя нет… ну, это… – Он выразительно шевельнул пальцами левой руки – правая, вместе с частью груди была закована в гипс. – У Еланцева всегда было…