Русский бунт. Интервенция - Алексей Викторович Вязовский

и вдобавок с таким количеством военных жертв, которых галантный век не знал, и, к всеобщему сожалению, напрямую касаясь повелителей германских земель. Но всех по-разному. Нашлись и те, кто втайне злорадствовал, и те, кто рассчитывал поиметь выгоду от неудач своего императора. Клан же Виттельсбахов, его баварская и пфальцская ветви, вообще не горели желанием как-то помогать Габсбургам, своим давним соперникам. Если они кому-то и сочувствовали, то точно не Марии-Терезии с ее сыночком-императором. Правда, по Фридриху они скорбели искренно, всегда считая его образцом для подражания.

Об этом в Вене знали досконально и обстоятельно подготовились. Приватный обед составлял, так сказать, прелюдию перед завтрашней официальной словесной баталией. Посторонних Иосиф II осознанно не приглашал, рассчитывал в частном порядке подготовить нужный ход обсуждения. Мать поставила перед ним задачу получить военную поддержку — созыв имперской армии под командованием выборного имперского генерал-фельдмаршала. Последний раз такая армия была собрана против Пруссии во время Семилетней войны. У Саксонии, Баварии, Бранденбурга и Ганновера имелись неплохо подготовленные полки. Если к двухсоттысячной австрийской армии прибавится имперская, у русского самозванца не будет ни одного шанса.

— Цель русских — покарать нас за наше превосходство, изничтожить на корню германскую цивилизацию посредством нашествия. Если сидеть сложа руки, получим не только гибель монархий и аристократии, но и извечную восточную тиранию, — с такими словами хотел обратится император к князьям-выборщикам.

«Они не могут ни проникнуться, — уверял себя Иосиф. — Ведь такие последствия видны невооруженным глазом».

Увы, Виттельсбахи и Фридрих Август саксонский, не успев вступить в зал, тут же предложили оставить за порогом все деловые разговоры, как решили с курфюрстскими облачениями, и воздать должной прекрасной кухне «Золотого креста». Их поддержал представитель английского короля, являвшегося по совместительству князем-выборщиком от Ганновера. Императору пришлось уступить.

В обеденном зале гости собрались поздно, за окнами уже стемнело. Зал освещали многочисленные канделябры. В ярком свете от сотен свечей началась трапеза, перемена на столе следовала за переменой — антре, потаж, куски вареной говядины, от которых истинный француз-гурмэ пришел бы в ужас и окрестил бы собравшихся рутенерами, релеве с множеством соусов, потрафивших бы вкусу все того же француза, домашняя и пернатая дичь, закуски, десерты из кладовой и мороженое (1). Блюда расставляли на столе без всякой системы. Если бы гости прибыли без сопровождения личных лакеев, в обязанности которых входило следить за тарелкой хозяина, кто-нибудь из курфюрстов мог бы не отведать жаркого на вертеле, от которого у него текли слюнки, но дотянуться до которого не было никакой возможности. К счастью, у князей-выборщиков лакеев хватало, и, к примеру, Карлу Теодору пфальцскому не требовалось унижаться и просить кого-то отрезать ему приглянувшийся кусочек. Те же лакеи разносили бокалы с вином и тут же их забирали, как только они пустели — оставлять на столе фужеры и бутылки было не принято.

Стук ножей и вилок о драгоценный фарфор не мешал гостям переговариваться друг с другом — больше злословить и вступать в пикировку, чем проявлять добросердечие. Объектом главного раздора выступал баварский курфюрст, милейший человек, достигший возраста, когда принято оглядываться на пройденный путь, и глубоко опечаленный своей ролью нарушителя спокойствия. У него не было наследника, пфальцские Виттельсбахи поглядывали на его земли, как на свое законное наследство, и заранее готовили почву для поглощения. Кому-то из присутствующих в зале это было на руку — они любили подарки из Пфальца, особенно бочонки отборного рейнского. А кое-кто негодовал — с осторожностью открыто, а за глаза яростно и с завидной ядовитой фантазией. Интриговали все без исключения, даже бедный Максимилиан Иосиф, виновник раздора — его постоянно втягивали в эту игру, из которой он не мог извлечь ни малейшего профита. Он вяло ковырял свою рыбу и старался отрешиться от разговоров за столом. Пару раз его о чём-то спрашивали — он отвечал невпопад. Соседи по столу решили, что он не в духе, и оставили его в покое.

Мысли баварского курфюрста витали в странных облаках. Ему не давало покоя предложение от одного княжеского рода приобрести его резиденцию в Регенсбурге.

«Подумать только, эти Турн-Таксис, почтмейстеры, купившие княжеский титул, предлагают мне — мне, бывшему владельцу этого города! — деньги! Куда катится мир?»

Во рту у него пересохло. Он небрежно шевельнул кистью, подзывая лакея. Тут же бокал оказался у него в руке.

«Странно, — подумал Максимилиан Иосиф, — это не мой лакей. Наверное, мой убежал по нужде и попросил его подменить».

Курфюрст сделал несколько глотков, вино ему не понравилось, и он снова подозвал лакея. Замена бокалов произошла мгновенно — переменой курфюрст оказался доволен.

* * *

Следующее утро Регенсбурга повторило предыдущее — такое же суетное и громкое. Вот только повод для волнения отличался кардинально. Город облетела весть о том, что ночью скоропостижно скончался баварский курфюрст Максимилиан III Иосиф, монарх в полном расцвете сил, еще не справивший свой пятидесятилетний юбилей, известный своими достоинствами и горячо любимый баварцами. По городу пополз страшный слух об отравлении за вчерашним обедом. Виновником тут же окрестили двоих — пфальцского курфюрста и императора. Или-или. Оба были соперниками, оба ненавидели друг друга. И у обоих были причины отравить несчастного баварского монарха. Пугачев был забыт, все приготовились к сваре. И она состоялась.

— Это вы упекли в могилу моего кузена! — ярился Карл Теодор, бросаясь обвинениями в адрес Габсбурга. — Как вы могли! Святой Иосиф! Я этого так не оставлю!

— Почему я? Что за вздор вы несете, князь! Зачем мне убивать Максимилиана? Почему не предположить смерть от удара? Так бывает… Он был вчера сам не свой…

— Ну как же! А то нам, Виттельсбахам, неизвестно, что вы спите и видите несчастную осиротевшую Баварию в составе своих владений! Этому не бывать! Никогда!

— Но позвольте… Ваши обвинения…

— Кто был хозяином стола? — выдвинул оппонент неопровержимый довод.

Карл Теодор оглянулся, призывая всех курфюрстов в свидетели. На их лицах горело жадное любопытство. Они наслаждались скандалом, и лишь Август саксонский с тревогой следил за разгорающейся ссорой. Он первым сообразил, что впереди война за баварское наследство и пытался сообразить, чью сторону лучше принять.

Иосиф II судорожно дернул кадыком. Мало того, что ассамблея безнадежно провалена, так еще в сложнейшем пасьянсе грядущих военных конфликтов добавилась новая комбинация. Конечно, он мог бы сейчас погасить скандал и спасти идею созыва имперской армии простой уступкой Баварии Карлу Теодору — тот, собственно говоря, именно этого и добивался. Но у императора не было таких полномочий от матери