Русский бунт. Интервенция - Алексей Викторович Вязовский

Безбородко и ухом не повел, услышав эту новость. Или тоже знал (почему тогда не доложил?), или, что более вероятно, считал, что у меня могут быть свои секреты и только мне решать, делиться ими с ним или нет.

— Так или иначе, Государь, на нас в ближайшей перспективе может надвинуться объединенная Европа.

— С Францией во главе?

— Париж, как и Лондон, выжидает. Но французы куда более решительны англичан. Вы позволите мне проиллюстрировать свою мысль новой карикатурой?

— Показывай. Хочу заметить, что форму своего доклады ты выбрал наглядную и… занимательную.

Безбородко поклонился и взял со стола новый газетный лист.

— Вот картинка конца прошлого года. На ней изображена спальня с умирающим королем Станиславом. Три персонажа в виде шаржей на монархов России, Австрии и Пруссии делят золото, сиречь польское наследство. Турок выходит из комнаты, в дверь в которую заглядывает король Георг. И лишь французский священник в сутане соборует поляка, не оставляет его в последний час. Более чем, очевидные аллегории.

— Не очень-то Париж помог Варшаве, — хмыкнул Подуров.

— Это правда, Тимофей Иванович. Но сие не означает, будто король Людовик и его министры будут и дальше сидеть сложа руки. Прошу: самая свежая карикатура. Горящий дом с надписью Европа. Король Франции его тушит. Ему помогают австрийцы и другие немцы, англичанин путается под ногами. Русские отсутствуют, но нетрудно догадаться, что их считают главными поджигателями.

— И что это значит? — нахмурился я.

— Что Франция готовится вмешаться в европейский конфликт.

— А как дела с Турцией, с Испанией?

— При дворе султана разброд и шатания. Партия реваншистов поднимает голову. С учетом традиционного влияния Парижа в Царьграде, следует ожидать, что османы могут очнуться от спячки, если в их карманах забренчит французское золото. А Испания… Мадрид далеко и еще с прошлого века предпочитает не лезть в общеевропейские дела. Ему с колониями забот хватает.

— Ну что ж, давайте поблагодарим Александра Андреевича за столь обстоятельный доклад и перейдем к делам военным. Ваша очередь, Тимофей Иванович.

Иностранные газеты убрали. Их место заняла подробная карта. Подуров вооружился указкой.

— Начну с севера. Никитин захватил Ригу, в настоящий момент выдвинулся на Ревель. После помощи, оказанной ему флотом, трудностей в Остзейском краю не ожидаем. Бароны курляндские, лифляндские и прочие бегут в Кенигсберг.

— Как я понимаю, Балтийский флот взял на себя прибывший из Лондона Грейг?

— Так точно! Два фрегата с офицерами, чтобы времени не терять, прямиком двинулись в Стокгольм. Принесли присягу — Зарубин принимал — и сразу на шведские корабли. Надо отметить, шведы — народ дисциплинированный, экипажи послушны русским капитанам.

— Шведов и всех причастных к рижской виктории наградить, Грейгу передать мою личную похвалу.

Подуров кивнул и продолжил:

— Предлагаем. Дивизию Зарубина перебросить кораблями из Швеции в Ревель, заменив егерей ландмилицией из чухонцев. Туда же подойдет дивизия Ожешко из Петербурга. Образовавшийся полуторный корпус во главе с Никитиным выдвинуть в Восточную Пруссию и приступить к осаде Кёнигсберга. За счет подходящих резервов из белорусских и литовских земель доформируем наконец армию «Север» до полного штата.

— Идея со столицей Восточной Пруссии правильная, но мы ее подкрепим флотом и действовать прикажем более решительно.

— Морская блокада?

— Нет. Одновременный штурм с суши и с моря.

— Где ж такое видано, чтобы корабли бастионы штурмовали? — вмешался в дискуссию Суворов.

Эх, Александр Васильевич, сказал бы я… Очень даже видано, только исполнитель еще до адмирала не дорос. Федор Федорович Ушаков пока дослужился до капитан-лейтенанта и получил под свое начало фрегат «Северный орел». Ну да ничего, Грейгу в храбрости не откажешь, он из породы тех моряков, кто идет до конца.

— В Риге собрать все гребные галеры. Приказать Чумакову установить на них «Ракетницы».

— Бомбардировка с моря! — догадался Суворов. — И штурм с суши. Эх, мне бы туда!

— А вы, генерал-поручик, набросайте наставление для штурма. Никитину пригодится.

— Слушаюсь.

— Когда же ему наставлениями заниматься, если он армию «Центр» на Берлин поведет? — заступился за подчиненного Подуров.

— То есть так вы решили? — я упер взгляд в генералов. — По пруссакам с двух рук решили палить. По Берлину и Кенигсбергу.

— Выигранная битва не есть победа в войне, — откликнулся Суворов. — Могу первые полки на Познань двинуть уже сейчас. Но нам сильно не хватает офицеров. Ладно, мушкетов, пороха изрядно взяли в Польше и у Фридриха, продовольствие тоже есть. Но кто будет учить взятых по призыву?

Я глубоко задумался, разглядывая карту. Новые полки — явно расходный материал, поставить их в огромные штурмовые колонны, протыкать ими строй европейский армий — не велика задача. Меня больше беспокоило другое. Потянем ли мы войну «на два фронта»?

— А Австрия? Что будем делать, если нападут?

— Овчинников справится, — Подуров пошелестел бумагами. — У него за счет богемцев и местного населения армия увеличилась. Даже еврейский кавалерийский полк появился. Подкрепим его за счет навербованных польских батальонов.

— То есть, 2-я армия стоит за Вислой и охраняет наш южный фас.

— Так точно.

Я решительно хлопнул ладонью по столу.

— Принимается!

Безбородко кашлянул, привлекая к себе внимание.

— Сказать что хотел, Александр Андреевич?

— Я бы не торопился с захватом Берлина, Ваше Величество.

Военные принялись сверлить министра иностранных дел свирепым взглядом.

— Поясни, Саша, свою мысль.

— То, что от опухоли в виде Восточной Пруссии нужно избавляться, я не спорю. А вот лезть в самый центр Европы я бы погодил. Нам нужны союзники. Против всей Европы мы не потянем.

— Это кто же нам союзником станет? Битые в хвост и гриву пруссаки? — не удержался от шпильки Суворов.

— Временным — почему бы и нет? — спокойно отреагировал Безбородко.

— Я подумаю!

Мой ответ генералов удивил, но никто спорить не стал. Совещание завершилось.

— Шешковский, задержись! — остановил я двинувшегося на выход Степана Ивановича.

(1) В настоящее время острова не существует. Рукав Вислы был засыпан, но район под названием Казимеж остался. В XVIII веке его считали отдельным городком.

Глава 16

Мой тайник, сохраняя полную безмятежность, вернулся к столу и вопросительно на меня посмотрел.

— Вопросы к тебе появились, Степан Иванович, — стер я с его лица показное спокойствие.

— Верой и правдой…

— Первый звонок для меня прозвучал, когда