Возвращение к истокам - Денис Старый

похожий. Но какие-то слова я разбираю. И вот эти мужики явно недовольны произошедшим.

Прохожу мимо еще одного поверженного воина. Этот был, словно брат-близнец вырубленного мной. По крайней мере, в таком же доспехе. Закрались предположения, что это я его так.

Я? А кто я? Смотрю на руки. Не мои. Руки — не самое то, по чем можно судить, я это или не я. Тут бы в зеркало взглянуть. Однако, словно бы не моя походка. Легкая, словно подпрыгиваю. Зрение лучше. У меня-то уже портилось и так далеко и отчётливо я не видел.

Подозрения, что я не в своем теле, уже считаю доказанными.

— Андрей! Андрей! — скандируют воины.

Оглядываюсь. Приходится щуриться. Яркое солнце будто бы специально только меня и выслеживает, чтобы слепить. Но замечаю, или чувствую, что… Место то, где я только что был. Вон тот взгорок, в километре. Там стоят воины, видимо, союзники мужика, что я только что оглушил.

А руины? Их нет! Но есть крепость, большая. Стены по метров двадцать в высоту. Под стенами ров с водой. Повсюду перекинуты мостки через ров. Это… Это же руины.

Вон видно, как из скальной породы справа от крепости, торчат люди, словно бы нависают из окон. Но это, скорее, двери в те небольшие помещения, выдолбленные в небольшой скале, которые я успел заметить… До вот только что и заметил, а потом картинка сменилась и я тут. Где?

Крехтя, словно тот старый дед, я подхватываю тело мужика. Он дышит, но не приходит в себя. Кровь хлещет из сломанного носа. Нужна срочно медицинская помощь. Иду в сторону скандирующих мое имя.

Оглянулся. С одной стороны, стоящие на холме, явно грозили оружием. И точно не призывали отобедать. По тону выкриков оттуда было понятно, что приятного мне вслед не кричат. Как бы не проклинают и не грозят карами небесным. Вычленил знакомое словно на фарси: «огонь». Наверное посылают меня в пекло.

Стоять и дальше хлопать ресницами? Не умно. Идти? Да, но в ту сторону, где меня приветствуют. Посмотрел на небо. Прищурился от яркости солнца. Ни росчерков пролетевших самолетов, ни жужжащих дронов, не обнаружено.

Я шел и как-будто бы погружался в топи. Уже кое что начинал понимать, но отказывался верить.

— Врача! — кричу на обступающих меня людей.

Никого не волнует, что у меня на руках избитый человек.

— Помогите, мля! — начинаю злиться я.

Точно не пушинку на себе тащил. Хотя и силушки вроде бы как хватает.

Рядом был ров, оказалось, что и кроме того, с водой, вокруг крепости, есть другой, не особо глубокий, выдвинутый словно по центру. Я вступил на дощатый настил. Два толстых и длинных бревна соединяли края рва. На них набили грубо обтесанные доски.

Странно. Где такие бревна то взяли? Вокруг было немного деревьев, да и то, какие-то низкие, с пышной кроной, похожие на ивы, но вряд ли они.

— Вождь, давай помогу! — подскочил один молодой парень.

Светловолосый, с пронзительными яркими голубыми глазами.

Он вбежал на настил и конструкция чуть пошатнулась. Пришлось остановится, а мужик, которого я не переставал тащить, чуть было не соскользнул и не упал вниз.

Парень перехватил у меня ношу. Словно бы камень сбросил с себя, стало легко. Я пошел вперед уверенно, стараясь быстрее перейти ров.

Словно засасывало в воронку. Вокруг становилось все больше людей. Но я шел. Ориентир — ворота крепости. Они не далеко, всего-то оставалось метров шестьсот. И сколько же людей! Тысячи! Мужики, радующиеся, как дети. Явно это их так осчастливила моя победа.

Дети? Присмотрелся я к таким детишкам… На лицах многих были шрамы, а внешний вид говорил, что я среди злых бандитов, ну или воинов, которые уже давно забыли, что могут выглядеть пристойно, и что можно было и помыться. Глазами зыркают, словно бы хотят напасть, или ждут нападения. Смеются беззубыми улыбками, явно же выбили зубы и не случайно. И вонь… Мыться тут явно не принято.

Что происходит? Где я? Здесь ответы вряд ли найду. Словно бы неадекватные люди кругом. Но должен же быть кто-то, с кого спросить. И я рассчитывал, что там, за воротами увижу привычную обстановку. Может быть и услышу: «Стоп! Снято!»

Навстречу выбежали пять воинов. Они были одеты в куда как более простые доспехи. Ну насколько я вообще могу в этом разбираться. Кожаная куртка, на которую нашили железные несимметричные пластины, наверняка хуже, чем защищающий почти что все тело металлический доспех. Бежавшие были в кожаных куртках, ну а поверженный мной воин в металле.

И я в металле. Железо на груди, спине, прикрывает пах. Да — это важно, чтобы килограмм-другой потратить железа. Металл был и на моих плечах и локтях. И если я вышел на бой в таком облачении, против мужика, что я обездвижил… То это словно бы бронированная машина против тяжелого танка. Сильно больше у меня открытых мест. И шлема нет.

Воины приближались. Я насторожился. Нащупал справа нож в ножнах. Большой такой нож. Меч, не иначе. Но доставать не стал. Хотя установку в мозг послал, чтобы сделать это как можно быстрее при необходимости.

— Андрей, ну как же! А забрать добычу? Это же твое! Оно дорого, как дом в Зеленом квартале Константинополя. Хочешь, я заберу для тебя? — обратился ко мне один из подбежавших. — И зачем ты его тащишь сюда? Бессмертный убьет себя, но рабом не станет. Зачем такой раб?

Как ответить? Понимать я понимаю. А говорить? Напрягся, но сказал.

— Делай, что должно. Потом доложишь! — говорю я и еще больше удивляюсь.

Говорю понятно для подбежавшего! Тот кивает, кричит другим. Я не смотрю, что там происходит. Не интересно. Мне нужен тот, кто объяснит.

— Тяжко! — кряхтит тот парень, который вызвался помочь тащить раненного мужика.

Толпа никуда не делать, но передо мной расступаются.

Напрягаюсь, замечаю, как мужик, избитый мной приходит в себя.

— А-а! — кричит какой-то неадекват.

Он толкает ближайших в толпе людей и устремляется к мужику в железе. Тот смотрит на всех шальными глазами, уже заплывавшими мощными синяками. И тут неадекват, черноволосый, с вплетенными в волосы кожаными ремешками, замахивается саблей.

Не успеваю. Я в пяти метрах.

— А-а! — с криком мужик рубит моего подранка.

А потом наносит еще один удар, уже точный, разрезая шею…

— Ты что, сука, сделал? — выкрикиваю я.

Несмотря на то, что у мужика окровавленная сабля, опущенная к земле, по лезвию которой стекает кровь, бью с правой в челюсть убийце. Его отбрасывает в толпу.

Тут же не менее двадцати мужиков, похожих на