Шарлатан V - Квинтус Номен

поставить там еще одну секцию, уже с шестью генераторами, причем по тридцать мегаватт каждый (которые уже были заказаны для «Второй Варежской» станции). А вторую ГАЭС, уже у речки Реут, пока на год с постройкой отложили, причем не из-за того, что все ресурсы были брошены (будут летом брошены) на достройку дамбы на первой, а потому, что там вообще весь проект было решено переделать под новые турбины и новые генераторы. И под «новую мощность»: там-то, в отличие от первой Варежской, не было ровного берега, у которого можно несколько блоков станции в рядок поставить, так что, насколько я понял, вторую Варежскую решили выстроить с тремя агрегатами по сто двадцать пять мегаватт — то есть с такими же, как планировалось ставить на Новинковской (да и на всех остальных будущих) ГАЭС. Но для этого сначала требовалось заводы запустить, которые будут и нужные генераторы делать, и нужные турбины — а я обо всем этом узнал просто потому, что для строящегося турбинного потребовался («совершенно внезапно» потребовался) и новый станок, причем станок сугубо итальянский. Вот уж никогда не думал, что в Италии так развито тяжелое машиностроение, но оказалось, что там какая-то фирма станки делает совместно с австрияками, а австрийцы свой такой продавать в СССР отказались. И не «по политическим мотивам» отказались, а потому что делали их маловато и на ближайшие три года все их производство было уже законтрактовано. А итальянцы… у них тоже все законтрактовано было, но какой-то их же, то есть итальянский, заказчик свой заказ аннулировал (ну, или просто обанкротился) и подвернулся вариант его быстренько купить, а не ждать «отечественный аналог» из Иваново еще два года…

И все это было прекрасно, вот только за станок надо было заплатить довольно много денег, причем совсем даже не рублей, и Зинаида Михайловна — еще в конце прошлого года, когда афера со станком наклюнулась — приехала ко мне в гости:

— Послушай, потомок Пети Кантропа, я за станок деньги уже выплатила, но, как сам понимаешь, кубышке нашу местпромовскую валютную опустошила до донышка. А ты можешь — если захочешь, конечно — мне ее быстренько обратно взад пополнить. Времени у тебя для захотевания недели две, и это не я на тебя давлю, а обстоятельства, можно сказать, непреодолимой силы: эти итальянские спекулянты в качестве алаверды за досрочное выполнение их капиталистических планов как-то нам приглашение выцыганили на их итальянский песенный фестиваль. А фестиваль этот пройдет уже в конце января, так что у тебя задача очень простая: во-первых, уговорить твою знакомую певичку, эту, как ее, Малинину, срочно нужную песню выучить: петь придется на итальянском, а она итальянский точно знает, раз у нас оперы на нем поет.

— Ну, допустим, и как нам пение нашей оперной дивы на итальянском эстрадном конкурсе поможет возместить нанесенный вами нашем финансам ущерб?

— Очень сильно поможет. Так каждая песня исполняется два раза, причем разными певцами: это у них конкурс именно песен, не исполнителей все же. И каждый певец, ну или певица, поет в принципе под свою музыку… если захочет. А Малинина эта уже под твои балалайки петь наловчилась… и тут у тебя будет вторая задача: наш, советский оркестр итальянской национальной музыки подготовить. Да не дергайся ты, я уже сама вижу, что ты просто мечтаешь нам с финансами помочь, но слова и ноты песни, которая нам досталась, только завтра нам из Генуи доставят.

— Из Генуи? — эти слова меня удивили, но, хотя я лишь об одном итальянском песенном фестивале слышал, их было больше…

— Сам-то фестиваль в какой-то Санреме будет, но там городишко поменьше Павлово, аэродрома даже нет, но, говорят, для культурного отдыха место неплохое. Не для твоего! Это я насчет оркестрантов твоих… будущих говорю. Есть мнение, что лучше твоего Пьянского оркестра мы быстро никого найти не сможем, так что иди, порадуй народ предстоящей командировкой. Нет, завтра пойдешь, когда ноты и слова получишь…

— Ладно, уговорили вы меня… я уже почти поверил, что я хочу с денежкой зарубежной вопрос решить. Но у меня осталось два вопроса, и первый: на какие шиши вы собираетесь в Италию отправить целый оркестр? И второй: откуда деньги-то появятся?

— Поясняю для самых тупых: станок, который я успела перехватить, стоит, между прочим, миллион шестьсот тысяч швейцарских франков.

— Он и не фига себе! Да зачем нам такой-то? Уж лучше бы ивановский подождали.

— Не лучше, с ним на турбинном не только гидротурбины делать смогут, но и паровые, для наших атомных станций между прочим. Посему вопрос «на какие шиши», надеюсь, закрыт. А на второй отвечу просто: после выступления, безусловно феерически успешного, ты… мы в Италии начнем задорого продавать всякие твои инструменты. Так что нам и феерия нужна, как сам понимаешь, и инструменты. Я уже закупила — заметь, за свои, можно сказать, кровные — двадцать два кубометра уже разделанного эбена для твоей фабрики. А еще почти все исполненные там песни будут выпущены на пластинках, и мы с этого тоже свой процент получим. Но это, конечно, копейки будут, так что упирайся в качественные — и, главное, дорогие инструменты.

— Все это радует. Но у меня еще один вопрос возник, на который вы сейчас, конечно, ответить не сможете. Но если вам действительно нужно будет много денег, я бы хотел ответ получить как можно быстрее, желательно до Нового года. Есть у меня одна подленькая мысль относительно оркестра и исполнителей, но вот насколько имеет смысл ее осуществлять…

— У тебя все мысли подленькие, так что приступай к осуществлению.

— Так не выйдет, причем не выйдет сразу по трем причинам. Но я их вам даже излагать не стану, лишь намекну, что мне потребуется очень непростой тенор.

— А этот, который второй, из нашего оперного, чем тебе не мил?

— Вы Никитина-второго имеете в виду? У него для моей затеи голосок слабоват.

— А тебе обязательно Лемешева подавай или Козловского. Боюсь, что они на твои посулы не клюнут.

— А вы не бойтесь: мне ни тот, ни другой не годится. Лемешев — зазнавшийся хам, а Иван Семенович больше не поет, да и староват он для моей затеи. Я хочу пригласить одного товарища аж из театра имени Абая: вот уж голосище, да и, думаю, есть у меня что ему предложить.

— Ну, давай свой вопрос, в этой Санреме у нас людей, конечно, нет, но вот в