Земский докторъ. Том 6. Тени зимы - Тим Волков

Лаврентьев, стряхнув с шинели уличную грязь, вошел в кабинет начальника милиции. Виктор Красников сидел за столом, заваленным бумагами, и с видом глубокомысленного стратега изучал какую-то схему. Увидев Лаврентьева, отложил карандаш.

— Ну, Петр Николаевич? Как результаты облавы? Слышал, взяли с поличным?

— Так точно, товарищ начальник, — Лаврентьев вытянулся по струнке, стараясь придать своему могучему телу вид официальной отчетности. — Троих задержали. Ценности изъяли. Все по закону. Сейчас оформляем. Ребята молоды там бумаги пишут — все как положено.

Виктор одобрительно кивнул, его молодое лицо просияло от гордости за подчиненных.

— Молодцы! Вот это я понимаю — работа! Революционная бдительность! Значит, мой план с наблюдением сработал?

Лаврентьев смущенно кашлянул в кулак.

— Насчет плана, товарищ начальник… к-хм… Честно говоря, без посторонней помощи мы бы провалили операцию. Нас еще у парадного засекли.

Красников нахмурился.

— Как это? Что за посторонняя помощь?

— Алексей Николаевич Гробовский. Бывший поручик, сыскной. Он случайно оказался рядом, в курсе дел был — сам приметил бандитов. Опытный взгляд сыскаря! Это он подсказал, как правильно подойти, и сам помог задержать. Действовал грамотно, четко. Профессионал.

Имя Гробовского повисло в воздухе тяжелым грузом. Виктор Иванович откинулся на спинку стула, его пальцы забарабанили по столу.

— Гробовский… Тот самый, что до революции здесь служил? Муж Аглаи Федоровны? — Виктор Иванович конечно же его знал, но спрашивал, словно не веря словам Лаврентьева.

— Он самый. Вернулся с фронта.

— Гм-м… — задумчиво протянул Красников.

— Он профессионал, может, к себе возьмем? Ведь такой кадр! Да мы с ним тут всю нечисть живо переловим!

— На работу в милицию просится? — в голосе Виктора Ивановича прозвучала настороженность.

— Прямо не просится, — честно ответил Лаврентьев. — Но помощь предложил. И помощь, я вам скажу, бесценная. Такой человек нам нужен, товарищ начальник. Как сыщик — он от Бога. Мы с Деньковым — кое-что понимаем, это да. Но он… он на несколько голов выше. Он мог бы целое отделение сыска поставить на ноги!

Виктор тяжело вздохнул и поднялся с места. Прошелся по кабинету, заложив руки за спину.

— Алексей Николаевич и в самом деле человек великий, это я и без вас, Петр Николаевич, знаю. Мне ведь с ним тоже удалось поработать. Но ты посмотри на ситуацию с моей стороны. У меня в отделе и так уже двое бывших царских служащих. Вы с Деньковым, — Красников многозначительно глянул на Лаврентьева. — Но вам повезло. За вас поручился лично товарищ Семашко, член правительства! Это сильная рекомендация. А за Гробовского кто поручится? Вот именно — никто.

— Он профессионал, Виктор Иванович! — произнес Лаврентьев. — И порядок навести хочет. Разве не в этом наша задача?

— Задача — да! — резко оборвал его Красников. — Но мы должны быть чисты перед Советской властью! Представляешь, что скажут в уисполкоме? «Ах, у Красникова уже два бывших сатрапа, так он теперь третьего набрал! Царскую охранку возрождает?» Нет, Петр Николаевич. Пока — никак.

Он остановился напротив Лаврентьева, его лицо было серьезным.

— Я ценю его помощь, — потом понизив голос совсем до шепота, произнес: — Да я за Грабовского под пули пойду! Но… не могу! Под удар даже не себя подставляю — черт со мной! Под удар и отдел попадает, и вы. Всех разгонят. Понимаешь?

Лаврентьев молчал.

— Передай Алексею Николаевичу благодарность от советской милиции и лично от меня, — он задумался. — Если захочет — пусть приходит, консультирует. Неофициально. Понимаешь? Но вот оформить его в штат, дать ему власть, оружие… — Виктор покачал головой. — Пока не могу. Не время. Пойми, у нас и так на нас все смотрят с подозрением. Один неверный шаг — и нас всех по этапу, а отдел разгонят. Тебе это надо?

Лаврентьев молча опустил голову. Он понимал резоны начальника. Логика в его словах была. Жесткая, конъюнктурная, но логика.

— Понял, товарищ начальник, — глухо сказал он. — Передам.

— И… Петр Николаевич, — голос Виктора смягчился. — Ты не думай, что я неблагодарный. Твое рвение мне нравится. И работа у вас с Деньковым — на отлично. Но сейчас нужно быть осторожнее, чем когда бы то ни было. Не давать повода. Действовать строго в рамках закона. А с Гробовским… посмотрим. Если себя проявит с хорошей стороны, если будут реальные результаты — тогда и поговорим. Я тоже подумаю, как можно его оформить. Если бы словом заручится, скажем, того же Гладилина, тогда может быть… В общем, буду думать. А пока — только за штатом. Как вольный помощник.

Лаврентьев кивнул и, отдав честь, вышел из кабинета.

«Не все сразу, — подумал он. — Вода камень точит».

* * *

Атмосфера в избе Ращупкиных была теплой и уютной, но Алексей Гробовский чувствовал себя скованно. Думал. Запах печеного хлеба, тихий шепот сестер Аглаи за занавеской, мерное посапывание брата — все это было таким далеким от того мира крови, пороха и предательства, в котором он существовал последние месяцы. Радоваться бы, что выжил и вернулся к жене. Но…

Гробовский глянул на Аглаю. Та, утомленная за весь день заботами больничными и домашними, сидела с мужем, прислонившись к его плечу, начиная дремать. До того пили чай и она, по его просьбе, рассказала ему все. Про вспышку сибирской язвы, про карантин, про то, как Иван Павлович сутками не спал, спасая людей. И про его гибель.

— Это был Рябинин, тот самый аферист, — голос ее дрожал. — Они схватились на самом краю обрыва, у старого кладбища. Боролись… и оба упали в реку. Рябинина нашли на камнях, разбитого. А Ивана Палыча… его унесло течением. Искали, искали… так и не нашли. Беда, Алексей… настоящая беда. Он был таким хорошим человеком…

Гробовский молча кивал, делая вид, что разделяет ее горе. Но внутри у него все закипало. Его острый, подозрительный ум отказывался принимать эту историю как данность.

Эх, Иван Павлович… Не такой ты! Смерти в лапы не попадешься! Только не ты!

— Милая, — сказал он вдруг, притворно зевнув. — Голова раскалывается с дороги. Выйду на воздух, пройдусь немного. Перед сном. Да покурю.

— Да ту кури, куда тебе на холоде морозиться?

— Аглаюшка, ты же доктор, ты первая должна знать!

— Что знать?

— Табачный дым вреден детям — в журнале писали!

— А морозить