Земский докторъ. Том 6. Тени зимы - Тим Волков

Однако, покуда спешить не стоило.

— Кто там?

— Господин Везенцев? Аркадий Платонович?

Везенцев вздрогнул — таким именем-отчеством его давно уже никто не называл. И назвать мог только один человек… Тот, кому старик был многим обязан.

Больше не раздумывая, гравер снял цепочку и отворил дверь.

— Доброго здравия! Позволите войти?

— Господи! Алексей Николаевич! Вас и не узнать…

— Зато вы бодрячком! Аркадий Платонович, у меня к вам дело…

Минут через десять Везенцев и его гость пили в гостиной настоящий китайский чай из фаянсовых почти плоских чашек, некогда приобретенных хозяином в Шанхае… или в Пекине… или в Харбине.

Наконец, гость допил чай:

— Дело мое, любезнейший Аркадий Платонович, нынче, так сказать, чисто гуманитарного свойства. Мне не нужны ни документы, ни оружие… Нужна информация!

Старик крякнул:

— Ну, так!

— Причем — самого общего плана, — уточнил Алексей Николаевич. — Видите ли, друг мой, я отсутствовал в городе больше пяти месяцев… И совершенно не в курсе, чем сейчас живет местный криминальный мир! А очень хотелось бы знать.

— Так откуда же мне…

— Арка-а-адий Платонович!

Гробовский развел руками и улыбнулся, однако, глаза его смотрели на собеседника холодно, цепко.

— Ну, кое-какие слухи могу рассказать…

— Смелее, Аркадий Платонович, смелее!

— Не так давно действовал тут один знатный аферист. Хитрый, умный, жесткий. Многих под себя подмял, но… Жадность погубила! Умер. Совсем-совсем недавно.

— Это вы, случайно, не господина Рябинина имеете ввиду? — прищурился гость.

Гравер пожал плечами:

— Может, и его. В городе знали его, под именем Николай Николаевич. Азартный был человек!

— Говорите, умер? Ага-а… — прикрыв глаза, Алексей Николаевичи вспомнил рассказ Аглаи о гибели доктора. — И что, наследников не осталось? Таки совсем никого? Он что, всегда один работал?

— Ну, почему же один? — усмехнулся Везенцев. — Просто умел подбирать людей… и вовремя от них избавляться. Впрочем, избавился далеко не от всех.

Гробовский хлопнул в ладоши:

— Внимательно тебя слушаю!

— Есть такой ювелир, Изя Ашкерман… Так он много чего поимел от господина Рябинина!

— «Ашкерман и сыновья»? — недоверчиво прищурился гость. — И такая солидная фирма связалась с аферистом и уголовником?

Старик картинно взмахнул руками:

— А что делать? Такие уж нынче времена! Особенно, если знать, сколько золота получил Изя! Люди к нему присматриваются. Серьезные, Алексей Николаевич, люди… Не буду называть, ты сам их прекрасно знаешь. Да что там говорить! Витя Красковский, мой сосед снизу, тоже ювелир — пошел в услуженье к Изе! А ведь когда-то имел свой салон! Его, кстати, как-то не так давно грабили… Не салон — квартиру. И, похоже, ограбят еще раз — уже сейчас.

— С чего бы такие мысли?

— Слишком уж много всякого народу ошивалось вчера в нашем парадном! — патетически воскликнул гравер. — Обнесут Витю — помяните мое слово.

— Так-так… — гость задумчиво покивал и прищурился. — А, кроме Ашкермана? Может, попроще кто?

— Попроще? — качнув головой, хмыкнул Везенцев. — Да ты лучше меня все знаешь! А ведь да, есть. Но, так, именно что простой — на подхвате. Хитер, жесток, но… звезд с неба не хватает. Банда, однако у него… Так, по всему сразу промышляют, ничем не брезгуют. Представляешь, даже избы деревенские грабят! Из тех, что побогаче, конечно… И лежбище у них где-то в лесах… Может, даже в соседнем уезде.

— Так, кто такой-то?

— Кличка Хорунжий. Из казаков. Говорят, в пятом году лично в Москве на Пресне пролетариев нагайкою разгонял.

— Ну, что… спасибо, Аркадий Платонович! — поднявшись на ноги, Гробовский сунул руку к карман и вытащил… пару золотых монет. — Вот, возьми на бедность, не побрезгуй.

Старичок потянулся к лупе:

— Это что ж? Кайзеровские марки? Однако, проба там хорошая!

Спускаясь по лестнице, тренированный взгляд профессионального сыщика примечал на пути все. И заклеенные смолою дверные глазки в квартирах на площадке второго этажа, и якобы просто так валявшийся под лестничным окном кусок кирпича — удобно и быстро разбить…

Неприметный паренек в кепочке чинил на первом этаже перила… Ага, больше занятий нету, чем перила чинить… Мастеровой… Ах, прав старик — ну, точно, Красковского сегодня еще раз ограбят!

Выйдя на улицу, Алексей Николаевич прищурился от дневного света — ветер таки развеял облака, и в небе на секунду проглянуло холодное, уже почти зимнее, солнце.

А вот и пролетка! Прямо под окном, под тем, что на лестничной клетке. Поставлена грамотно — вмиг можно через проходняк уйти! На козлах мужичага напрягся — не курит, не дремлет — ждет…

Оп-па!

А кто это там у нас на скамеечке притулился? Ай-ай-ай! Неужели — товарищи милиционеры? Проснулись! А место-то выбрали… типа, присели отдохнуть, покурить. Ага… на студеном-то ветрище! Э, милые — срисовали уж вас давно, этаких-то растяп…

Проходя мимо, Гробовский вдруг сбавил шаг…

Ба-а! Однако, знакомые все лица!

Ну, точно — знакомые.

Впрочем, Аглая же говорила…

Ага… вот сунули руки под тужурки — наганы проверили…

Встали…

— Петр Николаевич! — подойдя сзади, негромко произнес сыскарь. — Не надо вам в парадное идти — там человечек на стреме, шум будет. Лучше — черный ход.

Лаврентьев удивленно оглянулся:

— Господи… Алексей Николаевич! Ты?

Глава 2

— Алексей Николаич! Черт тебя дери… Жив! — глаза Лаврентьева широко распахнулись от изумления.

— Вроде бы еще не умер, Петр Николаевич, — улыбнулся Гробовский.

— Как же я рад! Ты не представляешь! Слухали, тебя под Ригой… Немцы же…

— Немцы немцами, а жизнь жизнью. Все ерунда! — уклончиво Гробовский. Его взгляд скользнул по фигуре Денькова, который стоял далеко позади, сжимая карабин и не понимая, что происходит, подслеповато приглядываясь к подошедшему и не узнавая его издали (говорят, сказалось осколочное ранение). — Бандитов ловите С Деньковым?

— Ловим.

— Помощники у вас конечно так себе.

— Да какие помощники? — хмыкнул Лаврентьев. — Молодежь зеленая, еще учить и учить. А других нету! А помнишь как в былые деньки? Вдвоем… За бандой! Да с погоней, с перестрелкой! Эх, были времена!

— Ладно, ностальгировать будем потом, — сказал Гробовский. Его взгляд снова стал острым и деловым. — Вы тут, если я не ошибаюсь, Красковского караулите? Ювелира? Точнее его гостей.

Лаврентьев насторожился.

— Откуда тебе знать?

— Элементарно, Ватсон, — усмехнулся Гробовский. — Во-первых, я только что говорил со старым знакомым,